Голос Славии умолк. Я чувствовал, что окоченел и не могу пошевелиться. Невидимые льды со всех сторон наползали на меня. Серая вода в пруду превратилась в лед, и пруд был не прудом, а ледяным озером Коцит, девятым кругом Ада, и я осужден был всю оставшуюся вечность провести в окоченении на его берегу…
«Я знаю, Лео, почему люди оказались разбросанными по другим мирам. Теперь она говорила быстрее, словно кто-то подгонял ее… или она сама подгоняла себя, чтобы успеть сказать мне о многом. — Так было задумано, Лео. Рассеять по далеким пространствам и ждать… Ждать, когда возьмет верх темная сторона сущности человеческой…»
И вновь — бесконечно долгое молчание. И вновь — невесомый, уходящий безвозвратно голос:
«Боюсь снов, Лео, боюсь снов! Во сне я не принадлежу самой себе, не могу сопротивляться… Во сне кто-то указывает мне, что я должна делать… и я догадываюсь, кто это… Я пробовала не подчиняться, Лео, я пробовала! Но наутро превращалась в кусок железа, который притягивается магнитом. Кусок железа может мыслить, может сопротивляться, но не в состоянии разорвать связь между собой и магнитом — как человек не может не дышать… И я покорно пускалась в путь по мирам, я находила тех, кого мне нужно было найти, я что-то передавала им или они что-то передавали мне… Это забывается, быстро забывается, остаются какие-то обрывки… Я знаю: те, с кем мне велено было встретиться, такие же, как я, Лео! Такие же покорные куски железа… И сейчас меня тянет, Лео… Я знаю куда…»
Она заговорила еще более торопливо, повысив голос и обрывая фразы чуть ли не на полуслове. Я слушал ее, укрывшись в недосягаемой глубине собственного огромного, совершенно окоченевшего тела.
«Наша встреча была не случайной, Лео… Все тот же магнит… Мне велено было отыскать тебя в Кремсе… Должна была изучить тебя… Твои привычки… Где ты бываешь… И ждать удобного момента… А я все тянула и тянула… Я полюбила тебя, Лео… Люблю тебя!.. Как много крови в прошлые времена! Зато — остаюсь всегда такой же… В обмен на роль куска железа, безотказной исполнительницы… Сон, указание… Журавлиная Стая, Мерида-Гвадиана… Я никогда не знала, что есть такой город Мерида-Гвадиана! Возьмешь оружие у человека… там, в Мериде… Он тоже кусок железа… Во сне увидела лес, дорогу… Там должна была… Знала, что это ты… Должна была убить тебя! Ты опасен для него, Лео… Ты можешь сорвать его планы… Он хочет уничтожить тебя… Сам он не может… Он слабее, чем был когда-то… Ему нужны помощники… Но у меня получилось… Получилось! Смогла — наперекор… Но сил больше нет… Знаю, что предстоит мне сделать… Сопротивляться не могу…Один… один раз смогла. Ты… Люблю тебя… Сумела… один-единственный раз… Лео…»
Молчание. Застывшая россыпь бесконечных секунд.
«Догадываюсь, Лео… И я, и те люди… Неспроста… Грех моих предыдущих воплощений или мой собственный?.. Не знаю, Лео… Люблю, люблю тебя… Все-таки смогла… И пусть сейчас последует расплата — смогла…»
И — внезапный полукрик-полустон:
«Лео! Помогите им!.. Не дайте им умереть! Лео, любимый… Попробуйте справиться с ним, он сейчас слабее, чем когда-то… Слышишь? Слабее! Я знаю, он не может сам, без помощников. Лео… Прощай, Лео… Больше не могу… Иду… Прощай…»
Голос Славии отлетел. И тут же почувствовал я — не предположил, не догадался, а именно почувствовал, ощутил, — что в этот миг в больничном корпусе отлетела и душа ее…
26
СОКОЛИНАЯ. ВРАГ РОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО
Небо над моим балконом было усеяно звездами. Где-то там, в черных безбрежных далях, в бездонных провалах пустоты затерялась планета с красивым названием Журавлиная Стая… Планета, с которой я вернулся двое суток назад.
Я вернулся в свое жилище, в свое опустевшее жилище, и гулко звучали в нем мои одинокие шаги, и вещи забились по углам, и сиротливо стояло кресло напротив поливизора… ее кресло… и в спальне витал едва уловимый знакомый запах, от которого перехватывало горло и щипало глаза…
Я похоронил Славию в глубине обширной горной страны, простирающейся к северу от Мериды-Гвадианы, в печальной долине, где покоились те, чьи души в назначенный час воспарили за грань бытия. Ее могила стала одной из многих, многих, многих — и ничего нельзя было с этим поделать, с этим нужно было смириться, принять это как непреложный закон, как самое строгое и никогда и ни для кого не нарушаемое правило игры под названием «жизнь». Безнадежное это занятие — пытаться обмануть смерть, потому что ее нельзя обмануть; смерть — атрибут жизни, и жизнь невозможна без смерти, как невозможна правая сторона без левой, верх без низа, свет без тени…
Я знал, что смерть поразила только тело Славии, но не душу, потому что душа не может умереть… но от этого мне было ненамного легче — ведь я терял ее на всю отмеренную мне жизнь…
Она ушла, так и оставшись для меня женщиной-тайной, о которой я не знал ничего, кроме имени. Да и было ли оно ее настоящим именем? Биокомп Валентин передал во все миры Ассоциации изображение Славии, но пока приходили только отрицательные ответы, и я был уверен, что положительного ответа не будет.
И осталась аудита с голосом Славии, с ее обращенным ко мне монологом… Аудита, о которой мне просто страшно было думать… Вот уже двое суток кряду я находился на Соколиной, но никому еще не сказал о ней. Не решался сказать.
Да, прошло два дня с тех пор, как я бросил горсть земли на гроб Славии. Я продолжал заниматься делами, что-то обсуждал со Станом, но чувствовал себя каким-то отстраненным, словно все окружающее находилось за толстым стеклом… таким же стеклом, сквозь которое я в последний раз видел живую Славию… Согласен, смерть неотвратима и неизбежна — но можно отсрочить ее приход. Можно… А Славия не смогла отсрочить ее приход. Я боялся думать об этом.
Сквозь отчаяние, тоску, страх и отчужденность прорывалась в мое сознание действительность, необратимо струящаяся от прошлого к будущему, ни на мгновение не задерживаясь на призрачном гребне настоящего. Эти двое суток вместили в себя довольно много событий. Наконец вернулся с Коршуна Валдис, разыскавший бывшую жену мореплавателя Святослава Евсеева. Госпожа Евсеева тоже пользовалась транквилизатором «Льды Коцита». Как и сын погибшего в земном городке Кунгуре господина Селихова. Теперь о случайных совпадениях не могло быть и речи.
Поступили и новые сведения об ужасных смертях на Жаворонке, Земле и Беркуте. Местная полиция, поставленная нами в известность о зловещей связи, уже сама, без нас, приступила к выявлению людей, которые были знакомы с погибшими и пользовались транквилизатором «Льды Коцита».
Совет Ассоциации, изучив наше обоснование, принял решение об изъятии транквилизатора из продажи.
Шеф готовился доказывать в Совете Ассоциации необходимость присутствия агентуры Унипола во всех обитаемых мирах.
И самое главное: на Полете Цапли, Земле, Павлиньем Хвосте, Тихой Ласточке и Гаруде были задержаны коммивояжеры аутмаркета «Коцит», предлагавшие аптекам все тот же товар.
Все семеро (трое на Земле и по одному на каждой из других планет) отказались давать показания. Ко всем семерым с санкции комиссий по соблюдению прав человека были применены чрезвычайные меры — принудительный зондаж. В результате зондажа выяснилось, что все они поручили партии транквилизатора от одного и того же человека, называвшего себя Лайошем Ковачем. Передача товара происходила в одном и том же месте — в административном центре девятого округа планеты Серебристый Лебедь, портовом городе Илионе. Полицейскому департаменту Серебристого Лебедя было направлено изображение Лайоша Ковача, полученное в ходе зондирования, и «полы» уже приступили к розыску.
