— Я боюсь, что вы неправильно оцениваете ситуацию, Роберт. Мы собрались здесь совсем с другой целью и не собираемся никого заманивать в западню, а наоборот. Скорее мы хотим защитить вас.
— Защитить? — с сарказмом воскликнул я. — Спасибо, Балестрано. Ваша защита слишком опасна: в прошлый раз я лишь чудом остался жив.
— Вы болван, Роберт, — тихо сказал глава ордена. — Когда мне доложили о том, что вы едете в Париж, я испугался. Я боялся, что вы наделаете слишком много шуму. Мое присутствие здесь служит только одной цели — уберечь вас и вашего не одаренного умом приятеля от опасности.
— Не одаренного умом приятеля? — удивленно переспросил Рольф. — Кого это он имеет в виду? Тут еще кто-то есть?
Балестрано удивленно поднял брови, но я не дал Рольфу задать хотя бы еще один глупый вопрос.
— Итак, мы ваши пленники, верно? — спросил я.
— Это для вашей же безопасности, Роберт, — спокойно произнес Балестрано. — Я понимаю и очень уважаю ваше желание спасти своего друга Говарда. Но я не могу допустить, чтобы вы продолжали вмешиваться в наши дела.
— Это не только ваше дело, если оно касается моего лучшего друга, которого хотят убить, Балестрано, — ответил я гневно.
— Мы приводим приговор в исполнение, Роберт, — сказал Лоскамп и стал рядом с Балестрано. — Мы никого не убиваем. — Внезапно в его голосе послышалось раздражение.
— Проклятие, Роберт, как ты думаешь, зачем мы здесь? У твоего друга Говарда, слава богу, хватило ума, чтобы прийти к нам в одиночку, и ты здесь ни при чем. Неужели тебе не понятно, что брат Жан думает только о твоем благополучии? Ты ведь погибнешь, если попытаешься спасти Говарда. Мы здесь для того, чтобы уберечь тебя от необдуманного шага!
— Тоже мне защитники! — произнес я со злостью. — Мне три раза чудом удалось ускользнуть от той твари, которую вы ко мне подослали. Если бы Рольф в последний момент не помог мне, я был бы уже мертв. Зачем мне такая защита?
Лоскамп замолчал, а Балестрано с недоумением уставился на меня.
— Боюсь, что я не совсем тебя понимаю, Роберт, — сказал он. — О чем ты говоришь?
— О чем я говорю? — В этот раз мне стоило недюжинных усилий, чтобы не сорваться на крик.
— Об этом механическом монстре, которого вы пустили по моему следу, Балестрано!
Растерянность в глазах старого тамплиера сменилась ошеломлением.
— О чем вы говорите, Роберт? — взволнованно спросил он. — Какой еще механический монстр? Что вы хотите этим сказать?
— С железными зубами, — пробурчал я.
— С железными зубами? — повторил вслед за мной сбитый с толку Балестрано. — Что это значит?
— Жестяная башка, — снова вмешался Рольф. — Прекрати притворяться, старик. Ты прекрасно понял, о ком идет речь.
— Да ничего я не понял! — раздраженно ответил Балестрано. — Я вообще не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите. Я ничего не знаю о механическом монстре, и мне никогда не приходилось слышать о человеке с железными зубами. — Бросив суровый взгляд на Рольфа, Балестрано добавил: — Или о человеке с кличкой Жестяная Башка!
— А я тем более не знаю, какое имя вы дали этой твари, — едва сдерживая злость, сказал я. — Но вы хорошо понимаете, о ком я говорю. Я имею в виду человека-машину, который напал на меня в поезде. Машину, которая создана для уничтожения…
— Никто из нас не делал ничего подобного, Роберт, — перебил меня Лоскамп. — Даже наоборот. Брат Жан строго приказал, чтобы с твоей головы не упал ни один волосок.
— Значит, кто-то понял его приказ по-своему! — рявкнул я в ответ.
— Это невозможно! — настаивал Лоскамп. — Никто и никогда даже не подумал бы о том, чтобы ослушаться главу ордена. — Он бросил на меня испепеляющий взгляд, поджал губы и, чуть помедлив, добавил: — Кто знает, может быть, ты все это специально придумал, чтобы у тебя была причина выступить против нас.
— Выдумал?
Я резко развернулся, засунул руку в нагрудный карман и вытащил оттуда стеклянный глаз, который нашел в траве недалеко от железнодорожной насыпи.
— А это тогда что? — спросил я, протягивая ему свою находку. — Это, по-вашему, я тоже выдумал?
Несколько секунд Лоскамп попеременно смотрел то на меня, то на блестящий стеклянный шарик на моей ладони. Потом он протянул руку, взял искусственный глаз своими тонкими пальцами и передал его Балестрано. Седовласый тамплиер около минуты рассматривал его, не проронив ни слова, но я с изумлением наблюдал, как менялось выражение его лица. Сначала это было удивление, потом растерянность, сменившаяся испугом. Наконец в его глазах полыхнула ярость. Он отдал глаз Лоскампу и снова повернулся ко мне.
— Откуда это у вас, Роберт? — спросил он.
Я рассказал ему все, что случилось со мной во время поездки в Париж. Балестрано слушал меня совершенно спокойно, иногда обмениваясь коротким взглядом с Лоскампом, и просил меня продолжать рассказ. Я говорил быстро и раздраженно, но старался ничего не упускать. Когда я закончил, Балестрано выглядел ошеломленным.
— Брат де Лорек, — явно потрясенный своей догадкой, пробормотал старик. — Только он способен создавать такие вещи.
Эти слова были адресованы не столько мне, сколько ему самому, но я уловил в его голосе нотки страха.
— Но это невозможно! — воскликнул Лоскамп. — Брат Сарим никогда бы не осмелился нарушить ваш приказ, брат Жан!
Балестрано долго молчал. Когда он наконец заговорил, его голос звучал тихо и немного подавленно.
— Мы все выясним, брат Лоскамп, — сказал он. — И как можно быстрее. Пойдемте.
Говарду казалось, что все его тело — одна сплошная боль. Его мысли путались, голова гудела от напряжения. Бело-черный узор шахматной доски расплывался перед глазами.
— Почему ты не сдаешься? — спросил де Лорек. — У тебя нет больше никаких шансов, Говард. Мат в четыре хода.
Говард застонал. Он хотел ответить, но не мог: у него совсем не осталось сил.
— Ну как хочешь, — сказал де Лорек, не дождавшись от него ответа. — Тогда, судя по всему, придется ходить мне. Королева на А7 бьет ладью на С7.
Королева с громким дребезжанием двинулась вперед, подъехала к клетке, на которой стояла ладья Говарда, и сбила ее одним ударом своей мощной железной руки. Огромная железная фигура с грохотом развалилась. Где-то внутри этой конструкции что-то ярко вспыхнуло, и огненный шар величиной с кулак полетел к Говарду.
Когда он прокатился от его ноги до плеча, Говард упал на колени и несколько секунд неимоверным усилием воли пытался не потерять сознание.
Он понимал, что его положение безвыходно. Несмотря на боль и отчаяние, которое, словно яд, отравляло его мысли, Говард играл так хорошо, как еще никогда в своей жизни. Он сносил фигуры де Лорека с доски, пока у того не остался только ферзь и король. И все-таки он проигрывал, потому что повелитель кукол сделал свою королеву непобедимой. Де Лорек убивал фигуры противника одну за другой, и с каждым ходом Говард получал новую порцию боли. Ни одна из ран не была опасной, но если игра будет продолжаться по правилам де Лорека, то в совокупности они могли отправить его на тот свет. И Говард хорошо понимал это.
