Когда коридор закончился, Балестрано остановился. Как и тогда, перед воротами, два тамплиера обошли мастера, исчезли за дверью, а мы остались ждать, пока они снова появятся.
Я повернулся к Лоскампу, стоявшему у меня за спиной.
— Брат Жан, кажется, не очень-то доверяет этому де Лореку, — шепнул я.
Лоскамп удивленно посмотрел на меня.
— Не может быть, — ответил он.
Фламандец сказал это так быстро и таким непререкаемым тоном, что мне его ответ показался не обдуманным, а скорее машинальным. Затем Гер пожал плечами, уставился в пол и невольно кивнул.
— Хотя ты, наверное, прав, — неожиданно сказал он. — Что-то здесь не так.
Балестрано посмотрел на него.
— Брат Лоскамп! — резко сказал он. — Помолчите!
— Почему это? — спросил я вызывающе. — Вы что, думаете, я слепой? Судя по всему, здесь может быть только два объяснения: либо у вас, тамплиеров, принято идти в гости к своему другу с мечом, либо что-то не так. Кто такой этот Сарим?
Балестрано помедлил, прежде чем ответить.
— Вы правы, Крэйвен, — сказал он после паузы. — Глупо отрицать очевидное. Брат де Лорек является повелителем кукол нашего ордена, и он…
— Кто-кто? — перебил я его.
Старый тамплиер сдержанно улыбнулся.
— Это его талант. Он имеет власть над неживыми предметами, — объяснил он. — Как и Девре, повелитель животных, которому была дана власть над безмозглыми созданиями.
Тут я все понял.
— Он имеет власть над неживыми предметами, — пробормотал я. — Значит, это… создание, которое едва не убило меня и Рольфа, его рук дело?
— Боюсь, что так, — признался Балестрано. — Помните тот искусственный глаз, который вы мне дали?
Это был один из самых глупых вопросов, который мне задавали за последние несколько недель. Несмотря на это, я кивнул.
— На свете есть только один человек, который может создать нечто подобное, — сказал Балестрано. — Это брат де Лорек. Он ослушался моего приказа. И боюсь, что не только приказа. — Старик повернулся к Лоскампу. — Мы не должны были прикасаться к этой проклятой вещи, — с печалью в голосе произнес он.
— О чем вы говорите? — спросил я.
— Ни о чем! — отрезал Лоскамп. — Тебя это не касается, Роберт.
— Да? — язвительно спросил я. — К примеру, если речь идет о кристаллическом мозге…
Лоскамп сразу же вспылил, но Балестрано сурово осадил его.
— Оставь, брат Лоскамп, — сказал он. — Крэйвен, возможно, прав. Я готов признать, что мы допустили ошибку, пытаясь заполучить контроль над лабиринтом. Эта вещь не от Бога, и она была создана не для человеческих рук. Мы должны были уничтожить ее.
— Что это значит? — тихо спросил я, понемногу начиная понимать, что произошло. — Что вы сделали?
— Мы попытались овладеть кристаллическим мозгом, Крэйвен, — ответил великий мастер. — Но наша попытка не увенчалась успехом.
— Не увенчалась успехом? Что произошло?
— Ничего, о чем бы мог рассказать кто-то из нас, — тихо сказал Балестрано. — Все, кого ты сейчас здесь видишь, оказались на волосок от гибели. А брат де Лорек спас нас всех. — Он замолчал и после небольшой паузы продолжил: — Но я боюсь, что… с ним что-то произошло.
Дверь в конце холла открылась, и один из тамплиеров вышел к нам. Он снял плащ и шляпу, оставшись в церемониальной одежде — в черных брюках, тонкой кольчуге, у которой было что-то наподобие капюшона, и белой рубахе с крестом рыцаря ордена тамплиеров. В его правой руке блестел меч. Балестрано повернулся и вопросительно посмотрел на него.
Мужчина кивнул, отошел в сторону и сделал знак, приглашая нас войти. Почти прижавшись к Балестрано, мы с Рольфом прошли через дверь и оказались в более широком, тускло освещенном коридоре. В противоположном конце его была лестница, ведущая вверх. Тамплиер молча указал концом меча на лестницу, и мы пошли дальше.
Наверху была только одна дверь. Через щели к нам пробивался дрожащий электрический свет. Когда мы с Балестрано переступили через порог, у меня в прямом смысле этого слова перехватило дыхание.
Мы стояли в полумраке смотрового помещения, под которым был расположен большой квадратный зал. Огромное количество светильников, нити которых ярко вспыхивали каждый раз, когда за окном ударяла молния, осветили ужасную сцену.
Пол зала был выложен из черных и белых керамических плит, которые представляли собой громадную шахматную доску. Именно здесь шла самая жестокая пародия на замечательную игру между двумя королями. Большинство фигур были уже убиты; некоторые из них, смятые и разбитые до неузнаваемости, валялись в стороне от шахматной доски, превратившись в груду металлических тел и сплетенных конечностей. Пять из семи фигур, все еще стоявших на шахматной доске, были машинами — огромные страшные карикатуры на шахматные фигуры, от вида которых по спине пробегали мурашки. Оба короля были гигантами двухметрового роста, и казалось, что они состоят из одних шипов и острых лезвий, которые блестели в электрическом свете. Два здоровенных коня с уродливыми головами, прикрепленными к металлическим туловищам, вызывали отвращение. Королева, которая стояла рядом с белым королем, напоминала средневековый инструмент для пыток, известный как «Железная дева», пики которого все еще торчали наружу.
Две оставшиеся фигуры были людьми. Мне потребовалось время, чтобы узнать одного из них, так как свет все время мерцал, не давая рассмотреть лица.
— Говард! — прохрипел я. — Ради всего святого, это же Говард!
Я невольно рванулся вперед, чтобы побежать к нему, но Лоскамп схватил меня за руку и с такой силой дернул назад, что я застонал от боли. Сквозь полузакрытые веки я увидел, как два тамплиера тут же схватились за рукояти своих мечей, вытащили их из ножен и направили клинки на Рольфа.
Второй человек, который стоял на шахматной доске, услышав мой стон, взглянул наверх. На секунду мои глаза встретились с колким взглядом черных глаз, а затем мужчина повернул голову и, увидев Балестрано, поприветствовал его кивком головы.
— Брат Жан.
— Что это все означает? — строго спросил Балестрано. — Сарим, в чем дело? Отвечай!
— Я лишь выполняю ваш приказ, брат, — язвительно ответил Сарим де Лорек. — Идет казнь предателя Лавкрафта.
— Тебе приказали убить его, — разъяренно произнес Балестрано, — а не пытать, замучив до смерти.
— О каких пытках вы говорите? — со смехом спросил де Лорек. — Брат Говард находится здесь по собственному желанию.
— Это правда? — спросил Балестрано.
Говард медленно поднял голову. Он стоял на коленях, и казалось, что у него нет сил даже пошевелиться. Когда он повернулся к балкону, на котором мы стояли, я увидел, что вся его одежда в крови. Из правого плеча торчало что-то, издалека напоминающее сломанную шпагу. Его лицо превратилось в маску боли.
