Думаю, он подразумевает, что наша самая большая потеря связана с тем, что однажды мы отгораживаемся и затем делаем это снова и снова. Таким образом мы превращаем менее реальное в более реальное; это все равно, что предполагать, будто стакан, сделанный для того, чтобы наливать в него вино, важнее, чем даже само вино, содержащееся в нем. Вот примерно то, что я чувствовал. Во второй раз я понял, что познал чудо своего тела, когда увидел Чашу святого Тейло и представшие мне в видении горы; и, как говорит бард, в тот момент дверь была
закрыта. Жизнь материальных вещей так же трудна, как тверд стакан с вином. Мы можем осязать его, чувствовать и видеть перед собой. Вино выпито и забыто; ему не дано настаиваться вечно. Мне кажется, воздух вокруг нас столь же существенен, сколь гора пли собор. И мы будем убеждены в атом, пока не напомним себе, что воздух — ничто. Это не трудно сделать. По теперь, после того, как я побывал в раю, мои тело и душа слились в едином пламени и выросли из одного огня. Смертные и бессмертные виноградные лозы переплелись между собой. Обладая радостью тела, я постиг счастье духа. И было поистине странно осознавать, что ко всему этому причастна женщина — женщина, которую я видел десятки раз и не задумывался ни о чем, кроме того, что она мила и цвет ее волос, похожий на медь, очень красив.
Не могу понять этого, не могу до конца прочувствовать, что она — действительно та Нелли Форан, которая открывает дверь и ждет за столом, потому что она — чудо. Представляю свое удивление, если бы однажды я увидел, как камень, лежащий у обочины дороги, превратился в драгоценность огня и славы! По даже случись такое, произошедшее со мной все равно еще более странно. И я уже не вижу черного платья, шляпы служащего, прихожей. Передо мной лишь прекрасное, чудесное тело, сияющее в темноте моей комнаты и представляющее собой звездное мерцание белых цветов во мраке лесного и руда.
О дар бессмертных!
О чудо сокровенной тайны!
Секретов много было мне даровано судьбой.
Я долго познавал деревьев мудрость;
Дуб, ясень, вяз поддерживали связь во мне с далеким детством;
Береза, и орешник, и прочие деревья зеленой чащи не были немыми.
Я расскажу о лесе; его сокровища известны Бардам.
Немало было тех, кто Каер-Педрифан
[221]
надеялся найти Семь одиноких странников
[222]
с Артуром возвратились, и дух мой жизнь обрел.
В саду прекрасном произрастает семь яблонь:
Я их плоды вкушал, неведомые смертным.
Я ничего не знаю о саксонском Главе почтенном.
Вот бесконечная для воинов отрада; бессмертна радость их.
И если бы они открыли дверь южную
[223]
, то праздновать могли бы вечно,
Слух ублажая песней райских птиц.
Об Острове Блаженных я не позвано всуе рассуждать.
Весь в одеяниях святых, вернувшихся оттуда. Бессмертный запах Ра
[224]
по-прежнему живет.
Я знал все это, но в познаниях моих невежество сквозило.
И вот — тот день, когда гулял я в лесу у Каэр-рио
[225]
, главной чаще Гвента.
Я видел золотую Мифанви — она в ручье Тароджи омывалась.
По тему волосы ее струились. Корона короля Артура растворилась в тумане призрачном.
Я пристально смотрел в ее небесно-голубые очи.
Не видя прелестей прекрасных тела.
О дар бессмертных!
О чудо сокровенной тайны!
В момент, когда я обнял Мифанви, я стал бессмертным*
*Перевод уэльских стихов, указанных в записной книжке.
