Тогда он положил женщину на пол.
А сам направился наверх, в пустой замок.
Безошибочным чутьем неумершего он нашел сундуки со старой одеждой, сложенные в одной из комнатушек. Долго перебирал спрессовавшиеся от времени, пахнущие лавандой тряпки. Здесь хранилось столько вещей, что не составило труда подобрать себе что-то подходящего размера. В конце концов выбрал тонкое батистовое белье девятнадцатого столетья, чуть более старые шелковые чулки и рубашку из драгоценного голландского полотна с пышными кружевными манжетами и кружевным жабо на груди, серые бархатные панталоны, черный бархатный камзол, атласный жилет, покрытый тонкой вышивкой… Правда, из туфель ему подошли только белые бальные на высоком каблуке. Но все-таки лучше, чем заскорузлые от воздействия влаги солдатские сапоги!
Курт прошел в ванную, наполнил ее холодной водой, сбросил свою мокрую, грязную одежду и принялся остервенело мыться. Потом долго и тщательно причесывал отросшие белокурые волосы. Потом долго и старательно одевался.
Он жалел, что не может взглянуть на себя в зеркало. То, что вампиры якобы не отражаются в зеркалах — не более чем миф. Они отражаются. Но магнетизм их взгляда так силен, что вампир, подобно василиску, способен самого себя своим же взглядом заворожить и убить!
Курт не мог посмотреть на себя в зеркало, но он знал, что выглядит прекрасно.
Именно так, как должен выглядеть новый Хозяин вампиров замка Карди!
Под утро, когда Рита, Мария и Магда уже ложились в свои гробы, в их каменном закутке появился Курт. Старинная одежда и чистые, хотя и влажные еще волосы, удивительно преобразили его, но главное — под мышкой он нес огромный дубовый гроб.
— Это гроб моего мужа, — меланхолически произнесла Мария. — Бедный Фредерик!
— Это же гроб Лизе-Лотты! Неужели она теперь тоже будет спать с нами? обрадовалась Рита.
— Лизе-Лотта уже не будет спать в этом гробу, — холодно ответил Курт.
— Неужели Хозяин нашел для нее что-нибудь более роскошное? — ревниво спросила Рита, оглядываясь на свой гроб, похожий на хорошенькую шкатулку.
— Хозяин велит нам всем сменить место дневного отдыха. Мы должны унести свои гробы отсюда, — заявил, вместо ответа, Курт.
— А почему Хозяин сам не скажет об этом нам? С каких это пор он доверяет свои распоряжения — тебе? — возмутилась Мария.
— Ты готова ослушаться приказа Хозяина? Дело твое, — зло улыбнулся Курт и скомандовал:
— Идем, Магда.
Магда покорно пошла за ним, подняв свой дощатый, облезлый гроб.
Рита и Мария, переглянувшись с недовольными гримасками, тоже подняли гробы с пола и последовали за Куртом.
Курт завел женщин в один из старых ходов, теперь — обрушившийся и заканчивающийся тупиком. Сюда не проникало ни единого луча света, было уединенно и сухо, но — очень тесно, гробы пришлось выстраивать в ровную линию.
Курт опустил гроб Фредерика Драгенкопфа в самом конце тупика и спокойно сказал:
— Это для тебя, Магда. Ты все-таки — графиня! Хоть и родилась в крестьянской семье. Тебе не годится спать в этом дощатом безобразии, в котором зарыли какого-то нищего… Ложись!
— А как же Лизе-Лотта? А как же Хозяин? Они не рассердятся? — робко спросила Магда.
— Нет. Уже нет, — улыбнулся Курт.
И с этими словами он ушел, оставив недоумевающих женщин.
Всю ночь Лизе-Лотта бродила по подземелью замка Карди. Ее терзал голод. И страх. Страх перед тем, что будет, если она все-таки вернется к своему гробу, к Раду, к его кровавому бессмертию. Страх перед тем, что будет, если она не вернется… Если она пойдет сейчас к Джейми и исполнит предназначение, о котором говорил Курт.
К утру, когда ее начало клонить в сон, Лизе-Лотта решилась.
Джеймс Годальминг сидел у слабенького костерка в подземелье замка Карди.
Гарри, Гели и мальчики спали, прижавшись друг к другу.
Никто из них даже не проснулся, когда Лизе-Лотта бледным облачком впорхнула в подземный зал и беззвучно позвала Джеймса:
«Джейми, иди за мной!»
Джеймс молча поднялся. Что-то в глубинах его сознания кричало: «Нет! Не поддавайся ей!» — но он не мог не поддаться. Этот голос… Эти глаза… У Джеймса больше не было своей воли. Ничего не было. И он шагнул к Лизе-Лотте.
Она указала на горку свежеоструганных, тоненьких осиновых колышков, принесенных накануне Димкой.
«Возьми это!»
Потом указала на автомат.
«И это!»
Указала на фонарь.
«И это. Включи его!»
И повела его прочь от костерка, от спящих друзей.
Был час рассвета. Лизе-Лотта знала, что спящим сейчас ничего не грозит — ведь и вампиры тоже спят в этот час! Она даже не взглянула на Михеля. Она знала, что сейчас это не нужно…
Лизе-Лотта привела Джеймса туда, где в своем свинцовом гробу уже лег на покой граф Раду Карди.
Рядом должен был стоять ее гроб… Но он исчез! Это было странно. Совершенно необъяснимо! Но сейчас не время было думать об этом…
Яма, где обычно спал Курт, тоже была разверста — значит, Курт еще не вернулся? Это встревожило Лизе-Лотту — ведь те люди, спящие в графском погребе, были беззащитны!
Она оглянулась на Джеймса. На этого мужчину, который когда-то был ее Джейми… А теперь, если только Курт не ошибся, Джеймс должен был избавить этот замок от проклятья! Этот замок — и ее… Лизе-Лотта долго смотрела на Джеймса, пытаясь отыскать в его лице черты того Джейми — и не находя их. А потом она отпустила его разум на свободу.
Очнувшись, Джеймс с криком отшатнулся от нее и занес всю связку кольев, словно для удара.
Но не ударил.
С какой-то детской обидой обличающе произнес:
— Ты мертвая!
— Да.
— Ты вампир!
— Да…
— Ты привела меня сюда, чтобы убить?!
— Нет, Джейми. Я привела тебя сюда, чтобы ты убил… Чтобы ты исполнил свое предназначение. Твой отец был среди тех, кто убил Дракулу. А ты должен убить графа Карди. Хозяина вампиров этого замка.
— Но я… Как же? Я не могу…
— Ты не понимаешь, Джейми! Ты что, не читал книгу? «Семейные хроники Дракула-Карди»?
— Читал… Но какое отношение это имеет ко мне?
— И к тебе, и ко мне… Ты — тот младенец-мститель, пришествие которого предсказал монах Карло!
— Какой же я младенец? — озадачился Джеймс. — Я взрослый мужчина!
— Будь серьезнее, Джейми! — Лизе-Лотта нахмурилась совсем так же, как делала это в юности — при жизни! — в те редкие моменты, когда она сердилась на Джеймса. — Предсказано, что младенец, которому суждено убить графа, уже родился… А ты тогда уже родился! В том году! А я должна помочь тебе… И вот я тебя привела! Ты бы не нашел его сам! А теперь ты должен открыть гроб и пробить его сердце колом.
