— Я, Аная, дочь Икера Седовласа, благодарю тебя за спасение, славный воин!
Женщины молчали, видимо ожидая, что скажет стоявший молча Саша. Принц, обведя взглядом женщин, как будто пробуя на вкус каждое слово нового языка, произнес:
— Я… Ксандр… сын Родэрика… — Саша запнулся, не зная, как сказать на новом языке «Второй», обычную приставку к имени его отца, и добавил, угадав окончание: — Не… побрез-гу-ю…
Видимо удовлетворившись и этим, женщины, поклонившись еще раз, сели на свои места, а назвавшаяся Наримой женщина, взяв под руку вспотевшего от волнения юношу, провела его на пустующее место во главу костра, уже загодя застеленное каким-то куском материи быстрыми женскими руками.
У севшего на указанное место Ксандра в руках оказалась кем-то проворно поданная небольшая деревянная плошка с душистой наваристой похлебкой. Ароматный запах, ударивший в ноздри, снова заставил громко заурчать желудок. Женщины, сидящие вокруг, понимающе заулыбались.
— Отведай угощения, Ксандр, сын Родэрика, — произнесла улыбающаяся Нарима.
— Благодарю, — произнес уже более уверенно голодный юноша.
Похлебка оказалась очень вкусной, она горячим потоком растеклась по желудку, даря новые силы телу. Вкусно, но только мало — организм, раздразненный пищей, потребовал немедленной добавки. Саша, покончив с похлебкой, посмотрел на Нариму с просьбой во взгляде.
Женщины продолжали заниматься своими делами, не обращая внимания на происходящее, только Саша краем глаза заметил, как девочки, сидящие возле старших, провожают голодными взглядами вот уже третью плошку добавки, налитую ему Наримой.
При виде их глаз Сашу будто вдруг окатило холодной водой. Они ведь недоедают здесь! Как же он, дурак, не додумался до этого сам! Мелких кусочков мяса и коричневых кореньев, попадавшихся в похлебке, было ничтожно мало. Его правая рука с плошкой застыла, так и не донеся ее до рта. Благодарные женщины отдавали ему самую лучшую пищу. Да что там лучшую — они ее всю отдавали своему «герою-спасителю»! Ох как тошно на душе стало у Ксандра — а еще добавки просил, дурак, а они не отказывали, все давали и давали. Закрыв глаза и сжав челюсти, он опустил деревянную плошку, так и не притронувшись к еде.
Видимо заметив настроение воина, Нарима тихим, спокойным голосом спросила:
— Что, славный воин, есть перестал? Али угощение не по нраву? Али община не по душе?
Все поняв, но не зная, как и что ответить, он, молча притронувшись губами к краю плошки, указал на маленькую девочку, во все глаза глядящую на него. Когда еда по рукам дошла до указанного ребенка, принц, обернувшись, показал, чтобы Нарима дала ему еще одну порцию.
Под молчаливым вниманием всех тихо сидящих у костра женщин Нарима набрала еще одну деревянную плошку горячей душистой похлебки и передала ее с поклоном Саше. Притронувшись губами к деревянному краю, он указал уже на другую девочку, постарше. И дышащая паром миска отправилась по кругу к голодной девочке. Но это было еще не все.
Помня о своей маленькой охраннице, сладко спавшей у его ног в пещере, Саша попросил у удивленной Наримы еще одну порцию. Также пригубив полученную похлебку, он указал жестами, что эта еда для той малышки, что спит в пещере.
Стараясь не смотреть в глаза женщинам, он молча встал на ноги, поклонился очагу и направился в пещеру. На ходу подмигнул девочке, с удовольствием уплетающей жаркую похлебку, — кажется, ее звали Милой.
Вернувшись к костру, он застал уже расходящихся женщин. Пока его не было, на том месте, где он сидел, оказались все его стрелы и голубой нож-руга. Значит, все-таки не пропали.
Принеся все свои пожитки, Ксандр, одевшись в куртку из волчьего меха, сел у костра, намереваясь устроить смотр личным вещам. Одеваясь, он заметил, что его «модель куртки а-ля принц Ксандр» была искусно изменена чьими-то более профессиональными руками. Исчезла мешковатость и перекошенность, на смену им пришли правильные аккуратные швы из его же, кстати, ниток и лески. Торба, так и не потревоженная никем, все еще хранила остатки испорченного коричневого картофеля и кусочков вареного мяса. Избавившись от начавших вонять продуктов, воин занялся оружием и доспехами.
К одиноко сидевшему у костра принцу тихо подошла зеленоглазая Аная, сев рядом, она стала наблюдать за его работой. Отвлекшись от лука, тот взглянул на молча сидящую девушку и, запинаясь, сказал, показывая на свою куртку:
— Мила… Ведена… — И указал на пещеру, сымитировав спящую малышку.
— Верея, — подсказала внимательно слушавшая Аная.
Саша кивнул, соглашаясь. Пантомимой он попытался изобразить шьющего человека и свой спальный мешок, указывая то на волчий мех, то на свою куртку.
Сообразительная Аная, догадавшись, переспросила:
— Ты хочешь, чтобы из твоего меха пошили девочкам одежду?
Юноша, улыбаясь, закивал. Он попытался заговорить с ней на меленвильском, но девушка, отрицательно качая головой, ответила:
— Прости, я не понимаю твоего языка, хотя вижу, что ты прекрасно понимаешь мой. Как это может быть? Ты понимаешь, но не можешь говорить?
Услышав новые слова, Саня ухватился за них:
— Это может быть, может… Я прекрасно понимаю твоего… мм… языка…
— Твой язык, — поправила его Аная.
— Прости, твой язык. Но не… можешь… мм… не мог-у прекрасно говорить… Ты говорить, говорить, говорить… я говорить… прекрасно…
— Ты хочешь сказать, Белый, сын Родэрика, что чем больше мы разговариваем, тем больше ты учишь мой язык?
— Да, Аная, дочь Икера Седовласа, — ответил Саша уже без акцента, чем очень удивил девушку.
— Но как так может быть? — Изумленная Аная не могла поверить в такое чудо.
— Может, — ответил принц. — Ты сказать, мм, сказал-а, я — Белый. Я не понимаю. Как это может быть? — спросил Саша коряво.
— «Ксандр» на языке древних лоримов означает Белый, — ответила Аная.
«Значит, это все-таки Норта», — подумал он. Альдор рассказывал ему, что «нортийцами» островитян зовут на материке, а сами жители острова Норты называют себя «лоримами». Что же, все не так уж и плохо. Осталось только добраться до их столицы Мирольма и попросить у друга и союзника его отца, конунга Бьярна Железнолобого, переправить его на материк. Принц справедливо полагал, что конунг не откажет сыну и наследнику короля Меленвиля.
Решив уточнить свои догадки, он спросил:
— Это Норта?
— Да, это остров Норта, — ответила удивленная Аная — похоже, необычный юноша для нее был словно магический сундучок с сюрпризами.
Стараясь больше не удивлять свою собеседницу, принц на время замолчал, якобы сосредоточившись на чистке оружия. Девушка помялась немного и, все-таки решившись, спросила, испытующе глядя на Сашу:
— Кто ты и куда ты идешь?
Подняв на разрумянившуюся девушку глаза, он честно ответил:
