Священник медлил с ответом.
– Давайте его сюда!
Солдаты подвели служку. Парень молодой – лет тридцати.
Сергей взял его правую руку и понюхал кисть. Пахло благовониями, и ещё запах примешивался – только пороховой ли?
Сергей осмотрел и ощупал указательный палец служки. У тех, кто часто пользуется оружием, от спускового крючка небольшое уплотнение, вроде сухой мозоли на пальце, на концевой фаланге. Мозоль была.
– Сними рясу! – распорядился Сергей.
Ксёндз запротестовал.
– Я буду жаловаться вашему командованию! Это неслыханно – раздевать служителя святой церкви в храме. Святотатство!
– Если я ошибся, извинюсь! – буркнул Сергей.
Служка медлил.
– Снимите с него рясу! – приказал Сергей.
Самойлов упёр ствол автомата служке между лопатками, чтобы тот не рыпался. Косматов развязал узел верёвки на поясе, потянул вверх рясу. Служка дёрнулся, но Самойлов ударил его носком сапога под колено.
Когда Косматов стянул со служки рясу, перед всеми предстал человек в польской военной форме и сапогах. Не хватало только оружия и конфедератки на голову.
– Связать руки! – приказал Сергей.
Самойлов подобрал с пола верёвку и стянул «служке» руки узлом за спиной. «Служка» был бледен, но глаза злобно сверкали.
– Где твоё оружие? – спросил его Сергей. – Куда успел спрятать?
– Пан офицер ошибается! – заторопился ксёндз. – Он всего лишь звонарь в костёле.
– Святой отец! – рявкнул Сергей. – По законам военного времени тот, кто укрывает террориста, предателя, боевика, изменника Родины, сам является преступником. Вы хотите угодить в НКВД?
От упоминания НКВД ксёндза затрясло.
– Нет, панове.
– Тогда покажите, где он спрятал оружие, и я вас не трону. А иначе расстреляю обоих.
Глаза у ксёндза забегали. Он явно размышлял – выдать оружие служки и остаться живым и при костёле или быть убитым.
– Считаю до трёх. Раз, два…
– Постойте.
Ксёндз направился в угол зала.
– Самойлов, за ним! – скомандовал Сергей. – И глядеть в оба!
Ксёндз зашёл в кабинку, похоже – для исповеди, откинул доски и вытащил автомат – английский «стэн». Самойлов тут же отобрал у него оружие.
– Я сдержу данное вам слово, ксёндз. Мы уходим. Думаю, не в ваших интересах рассказывать о происшедшем своей пастве.
Ксёндз мелко-мелко закивал головой. По сути, он – пособник бандитов. Но трудно остаться чистым в селе, где, кроме сутаны, ничто не защитит от оружия бандитов. И пусть это будет ему впредь наукой.
– Выводите! – приказал Сергей.
За ними громыхнули запоры на двери.
Они подошли к дому, где произошла перестрелка.
– Это твои товарищи? – Сергей указал на трупы.
– Нет.
– Как – нет? А автомат? Кто у тебя руководитель? Где находится?
– Я не скажу ничего! – истерично закричал парень.
Сергей достал из кобуры пистолет, взвёл курок и выстрелил боевику в кисть руки. Солдаты вокруг оторопели и подались в стороны.
«Служка» взвыл от боли.
– Считаю до трёх. Не ответишь на вопросы – прострелю колено, – предупредил Сергей.
Ему надо было сейчас, пока боевик в шоке от пленения, вида убитых товарищей и боли в руке, расколоть его, выбить сведения о подполье. Необходимо уничтожить руководителей аковцев в уезде.
– Раз, два… – Сергей прицелился из пистолета в колено боевику.
– Нет, пан офицер, я скажу… Не стреляйте, я не хочу умирать. Это пан Тростинец из села Лович. Он, он главный!
– Вот и договорились. Косматов, перевяжи его.
Рядовой Косматов достал из кармана индивидуальный перевязочный пакет и перебинтовал «служке» кисть руки.
– Сказал бы сразу – цел бы остался. Теперь веди.
– Куда?
– Ты же только что сказал – в Лович.
Боевик заюлил.
– Я не хочу. Он сразу поймёт, что я предал.
– Не переживай! Если он будет сопротивляться аресту – умрёт, сдастся – будет жить в лагерях в Сибири. Что он тебе сделает?
– Не пойду, – вдруг заявил боевик.
Вот ведь, как истеричка.
– Самойлов, найди в сарае топор.
Рядовой удивился, но пошёл. Вернулся он с топором. Лезвие топора слегка заржавело от длительного неиспользования.
– Теперь держите его за руки.
Солдаты схватили боевика за локти.
– Я тебя, паскуда, сейчас на части живого рубить буду, пока не поведёшь!
Боевик с ужасом смотрел на топор. После того как Сергей прострелил ему кисть, он реально боялся офицера. Он пытался что-то сказать, но из его горла вырывались лишь сиплые хрипы.
Сергей поднял топор, как бы прицеливаясь к удару.
– Нет, нет, пан офицер! Я покажу!
– Считай, что я тебя простил в последний раз. Косматов, возьми топор. Это на тот случай, если он опять отказываться станет.
Сергей вовсе не собирался рубить боевика топором. Но моральное воздействие ржавого лезвия было сильнее, чем ствол пистолета.
– Пошли!
Они двинулись по улице. Уже на околице майор жестом остановил солдат и боевика, крикнув в темноту:
– Лейтенант Голощапов!
Из темноты появился рядовой.
– Так нет их здесь, товарищ майор!
– Кого «их»?
– Лейтенанта.
– Собери всех, в том числе лейтенанта, и сюда. И быстро – одна нога здесь, другая там!
Рядовой убежал. Минут через пятнадцать весь взвод был в сборе.
– До Ловича твоего далеко? – обратился Сергей к боевику. – Ну, сколько километров?
– Не вем.
– Ты опять за своё?
– Так.
Боевик показал один палец и зашагал на месте.
– Один час пути?
– Так, так, – боевик закивал.
– Лейтенант, строй взвод в колонну. Прогуляемся – вроде утреннего марш-броска будет.
Пока шли по дороге, начало светать, а к деревне и вовсе засветло подошли. Селяне занимались хозяйством: доили коров, кормили птицу.
– Показывай, где твой Тростинец живёт?
– Вон тот дом, под красной черепичной крышей.
– Веди.
– Не пойду, пан офицер.
«Да чёрт с ним! – решил про себя Сергей. – Самое главное – показал, а дальше мы уж сами».
