Вот тогда-то Рино впервые задумался над тем, что на житейском пути, в промежутке между рождением и финальным актом, существует множество вещей, которым не получится набить морду, которым не сделаешь больно и которых не убьешь, потому что они уже мертвые. А Вилл был мертв. (Ноланд стоял прямо, чуть пошатываясь вперед-назад, но Хедхантер не сомневался, что он мертв.) Настолько мертв, что его, наверное, придется хоронить дважды.
— Что с ним? — раздался сзади сдавленный голос Джеро.
Тут Вильям двинулся им навстречу. Он ковылял, волоча по песку одну ногу. Упал, но тут же снова поднялся: сначала над песком возникла изуродованная голова, за ней корпус, — и продолжил движение.
Рино вздрогнул, услышав, как за спиной вопит его лучший боец. Джеро визжал со знанием дела, по-женски звонко и высоко. Здоровяк хотел что-то сделать, треснуть его по башке или что-то в этом духе, но понял, что не может сдвинуться с места. Ему не под силу было ни повернуть голову, ни даже рот открыть, — он мог лишь тупо наблюдать, как Вилл Ноланд приближается к ним.
Вот тогда-то все и началось. Рино почувствовал, как что-то запульсировало у него в заднице. Прямо там, внизу. Как будто в копчик всадили несколько кубиков льда. Ноги стали ватными, желудок провалился до самой задницы, а кожа стянулась, словно кто-то поддернул ее на темени. Он раскрыл рот, но не выдавил из себя ни слова. Хедхантер не понимал, что с ним такое. Состояние было похоже на сердечный приступ или на приступ неизвестной болезни, которая долгое время скрывалась и вот, наконец, выбрала неудачный момент, чтобы проявиться. Но это не было ни то, ни другое. Это Рино расширил гамму своих ощущений, узнав, наконец, что такое непреодолимый и всепоглощающий страх.
— Бо-о-о-осс! О… о… он бежи-и-ит! — заорал Джеро, пытаясь развернуть свой байк. — На хрен! А-а-а!
Что именно «на хрен», он так и не смог объяснить. Мотоцикл увязал в песке.
— Бросай мотоцикл, — все же смог пробормотать Хедхантер. — Бежим!
Бросив все — фляги с водой, дробовики, рацию, — они рванули по песку назад. Выбрались на твердый грунт и припустили не оглядываясь.
Джеро, как и большинство выходцев из Южной Африки, был выносливым, как высокогорный баран. Очевидно, бегал он лучше толстозадого Хедхантера, который курил с тех пор, как в Анголе стал президентом Жозе Эдуарду душ Сантуш.
— Босс… э-хех… я сбегаю в… ху-у-у… в Сан-Педро и пригоню машину, — прокричал Джеро на бегу. До Сан-Педро было километров восемь.
— Что-о?
— Я вернусь, обещаю… Я буду ждать… на дороге, иначе мы… не выберемся отсюда… — бросил ему Джеро.
— Куда?! Не бро… не бросай меня! — запаниковал Хедхантер.
Джеро быстро отдалялся. — Я убью тебя, черномазый!
Вскоре гереро совсем пропал из виду. Хедхантер собрался с духом и оглянулся. Ноланда не было. Он отстал. Может, упал и не смог подняться. Но желания остановиться не было — Хедхантер продолжал бежать.
На всю жизнь запомнил он, каким сухим был воздух в тот день. Как обжигал горло шероховатый привкус старых газет, смешанный с запахом горячего песка. Бумажный вкус пустыни — неумолимый привкус смерти.
LVIII
Среда, 19 августа, 12:38 (UTC –4)
«DW», жилой корпус
Лаура неслась по коридору, на ходу заправляя рубашку в джинсы. Прическа стояла дыбом, смятая послеобеденным сном. На носу не было привычных очков.
Вылетев из-за угла, она едва не сшибла с ног Тимура, который неспешно шел в кухню с пустой чашкой.
— Быстрее! — выпалила девушка. — Джеффри вышел на связь.
— Откуда ты знаешь?
— Кацуро сказал. — Из-за спешки Лаура промахнулась, попав пуговицей не в ту петлю, и рубашку перекосило. — Он нашел их.
Чашка Тимура так и осталась пустой. Забыв о свежей порции кофе, он помчался следом за Лаурой в комнату с рацией.
Там уже находились Кейтаро, Такеда, Емельянов, Эрмглен и Тиана Эмерсон. За пультом сидел Ральф.
— Джеффри, прием. Это Ральф. Как слышишь?
— Отлично, — донесся из динамика напряженный и очень тихий голос Джеффа.
— Это так плохо слышно или он специально шепчет? — брякнул кто-то в толпе.
— Можешь говорить громче? — спросил Доэрнберг.
Несколько секунд из рации доносилось монотонное шипение. Наконец американец отозвался:
— Никак нет, — по-военному отрезал Джефф, а потом, спохватившись, добавил попроще: — Пардон, Ральф, не могу говорить громко. Мы слишком близко.
По лицам присутствующих в переговорной комнате прошла тень. Каждый вздрогнул, представив себя на месте Джеффри: среди песков, в опасной близости от ботов.
— Ты их видишь? Они где-то рядом?
— Ближайший — метрах в восьмидесяти, — сообщил Джеффри.
Бразилийка тихо выругалась. Тимуру как будто задул за шиворот ледяной ветер.
— Ладно, я понимаю, — медленно произнес Ральф. — Расскажи, где вы сейчас.
Американец, сверившись с картой на iPhone, назвал координаты, а потом продолжил:
— Слева от меня обрыв глубиной футов в сто
[87]
. Тянется с запада на восток. Внизу видно пещеры. Не полностью. Частично. С этого места видно паршиво, но именно в них прячутся боты. Мы с Алондрой залегли недалеко от пропасти.
— А где Хедхантер?
— Мы разделились часа два назад. Они с Джеро направились в другой конец Долины.
Внезапно Алондра негромко ойкнула. Джеффри шикнул на нее, но ойканье не стихало. Потом настала тишина. Похоже, американец закрыл чилийке рот ладонью.
— Что случилось? Что там у вас?
— Меня сейчас вырвет, — прохрипел Джефф.
— Что там?! — от волнения Ральф повысил голос.
— Тут бот… прямо под нами… — Джеффри отвечал отрывисто. — Я не замечал его…
— Что с ним? Что он делает? Опиши нам! — горячился Ральф.
— Он стоит… «малыш» просто стоит, но… О господи! На нем чье-то лицо.
— Что?!
— Он надел на себя чье-то лицо…
— Я не понимаю тебя, Джеффри. Повтори!
— Бот нацепил на голову лицо человека.
— Что ты такое говоришь?
— Похоже, он срезал кожу с лица у какого-то чилийца… снял, как скальп… и натянул на себя…
Тиана Эмерсон застонала. Эрмглен отшатнулся от рации.
— Я же говорил тебе: они добрались до людей, — бросил Ральф Джепу.
В этот момент Тимур отключился от всего. Взволнованный говор, заполнивший радиорубку, долетал до него как далекий шепот. Он поймал себя на том, что его не удивило сообщение Джеффри. Описанная картинка вписывалась в его ви́дение ботов. Правда, он еще не понимал почему.
