Тимур включил передатчик. Его ждало сообщение:
◄| БОТЫ ПРИШЛИ
|► Чудесно. Тогда продолжим.
Тимур спроецировал на экран на крыше заготовленную заранее иллюстрацию — очередную картинку множества Мандельброта, полученную приближением симметричных иголок, на которых он закончил демонстрировать фрактал с утра.
|► Нравится?
Ответа не было.
Большинство ботов находилось в полусонном состоянии, словно осы в ноябре — еле живые, но еще способные ужалить. Им катастрофически не хватало сна. Только трое или четверо из них смотрели на экран. Иногда кто-то из них отходил, буквально вырубаясь на ходу. На его место вставал другой, хотя ни разу количество «зрителей» не превысило четырех. Похоже, для психосущества этого было достаточно.
Прошло несколько минут.
— Почему оно не отвечает? — нахмурилась Лаура.
— Не знаю, — Тимур кусал губы, — думаю, молчание нужно расценивать, как… одобрение. Может, чудовище прямо оцепенело от… от такого…
Девушка скептически взглянула на украинца:
— Ты уверен?
Время шло. Не убирая изображения с проектора, Тимур готовил еще один рисунок, черт знает насколько глубоко погрузившись в множество Мандельброта. Он ничего не выдумывал и приблизил центральную часть предыдущей фигуры. Чем дальше, тем более непостижимыми становились рисунки. Теперь внутренности фрактала напоминали одновременно и океанскую бездну, и далекие галактики, и вместе с тем что-то более близкое: молнию или узоры кровеносных капилляров.
Изображение пошло на проектор. Боты зашевелились. Тимур не мог сказать наверняка, не померещилось ли ему. Действительно ли была какая-то перемена в поведении ботов, когда он поменял изображение, или ему показалось, потому что он ожидал, что боты как-то отреагируют?
Однако прошло еще полминуты, но никакой осмысленной реакции не было. Ничего похожего на то, что творилось утром с ботом сегодня утром.
— Чувак, мы что, так и будем сидеть и тупо втыкать на них? — наседала Лаура, нервно вытирая рот рукой. Ее темные глаза как будто подсвечивались изнутри двумя карманными фонариками. Так и блестели из-под очков. Девушка что-то придумала. — А что ты будешь делать, когда закончатся фракталы?
— Я не знаю, — сердито ответил программист. — Надо попробовать договориться.
— Ну, так давай, договаривайся, — с нажимом сказал Ральф.
Совершенно автоматически Тимур провел еще одно увеличение, как и в прошлый раз, увеличив центральную часть фрактального рисунка, полученного на предыдущем этапе. Кардиоида, которую Рино Хедхантер окрестил «задницей с бородавками» и которая, казалось, бесследно исчезла на трех последних картинках, неожиданно появилась вновь.
— Гляди-ка, опять она, — не смог скрыть удивления нейрохимик.
Строка состояния внизу рабочего окна генератора фракталов сообщала, что Тимур достиг 2000-кратного увеличения. У всех, кроме Алана, который раньше сталкивался с фракталами, это просто не укладывалось в голове. Представьте, что, начав разглядывать человека сквозь увеличительное стекло, вы понемногу добрались до цифрового микроскопа, через который смотрите на молекулы… как вдруг среди них натыкаетесь на странных маленьких человечков — точную копию того, с которого начинали. Можно в штаны наложить. Без дураков.
Тимур сохранил изображение в формате JPEG, хотел послать его на экран, но Лаура прикосновением руки остановила его:
— У меня есть другая идея. — Она подошла к сидевшему поодаль Емельянову и уселась рядом. — Господин Емельянов, можно я у вас кое-что спрошу? — доверительным тоном психиатра обратилась к нему Лаура.
— Э… да… — буркнул он.
— У вас в ноутбуке… — Лаура ткнула пальцем в лэптоп Игоря, толстый профессор подозрительно поднял бровь. — Да, именно в вашем ноутбуке… У вас там есть порнография? — Дюпре задала вопрос таким тоном, как будто интересовалась, не завалялась ли у русского случайно где-нибудь 6-я симфония Бетховена в формате mp3.
Емельянов покраснел. Он принес ноутбук по просьбе Тимура, чтобы на всякий случай иметь под рукой комп, не подключенный к проектору на крыше, и теперь понял, что попал в ловушку.
— Что?
— Это же ваш личный лэптоп. У вас есть порно? — напористо повторила Лаура.
— Я не понимаю… — еще больше багровея, пролепетал русский. Рука потянулась к шее, он начал чесаться, отвернув воротник рубашки. За воротником открылись напухшие пятна. Под ногтями у Емельянова остались кусочки кожи и кровь.
— Пожалуйста, не стесняйтесь. — Все присутствующие обернулись. Психиатр продолжала наглеть: — Я знаю, у вас есть. Поделитесь каким-нибудь фильмом с клубничкой. И не смотрите так на меня. Я хочу показать его ботам.
— Но зачем, Лаура, показывать им порнографию? — поразился Тимур.
— Я рада твоим успехам, Тимур. Но не увлекайся своими рисунками, — заговорила Лаура. — Думаю, что боты (в смысле биологических организмов) и та непонятная форма отражения реальности, с которой мы столкнулись, это… м-м… как бы лучше выразиться… две разные сущности.
— Объясни, что ты имеешь в виду.
— У нормального человека сознание — это высшая психическая надстройка над всей нервной деятельностью, своего рода барьер, который не выпускает наружу подсознательное. Оно не позволяет подсознанию влиять на действия и решения. По крайней мере, в явной форме. У ботов этот барьер (то есть целостное сознание) разрушен при помощи электрошока — для того, чтобы в мозг могли проникнуть команды от наноплат. Но тем самым был открыт путь и для подсознательного. После того как Игорь Емельянов разработал систему обмена данными и мозговые процессоры были соединены в одну сеть, из разрозненных кусков подсознательного сформировалось единое целое. И не было ничего, что могло бы этому помешать. Слияние состоялось, и в результате перед нами психосущество. Я, как и вы, не знаю, что оно такое и как его правильно называть. Но я уверена, Тимур, что это проявление существует независимо от «малышей». Оно не в их головах и не в мозговых платах. Оно управляет ботами, оно взаимодействует через них с нашим миром, но боты не являются им. Показывая фракталы, ты обращаешься не к «малышам», а к тому, что прячется за их глазами, ты общаешься с существом, которое стало чем-то вроде сверхсознания, и забываешь о главном — нам нужно уничтожить ботов.
— Но…
— Никаких «но»! — психиатр проявила настойчивость и твердость. — Я считаю, что уничтожить эту форму психического отражения невозможно в принципе. Оно есть в каждом из нас, но в то же время существует вне нас и… вне материи вообще. Выполняя его прихоти, ты теряешь время. Оно привело сюда ботов, потому что не беспокоится об их судьбе. «Малыши» — только средство. Я попросила у Емельянова hardcore-видео не для того, чтобы поиздеваться. Я хочу достучаться до ботов напрямую. Хочу пробиться к тем остаткам человеческого или животного, которые в них сохранились после применения электрошоковой терапии, вживления миллионных роев нанороботов, форсированной эволюции во внешнем мире и после того, как контроль на ними захватило полусумасшедшее психосущество. Это единственный шанс с ними справиться.
