— Ну и зачем они вообще нужны? Лишняя трата времени и сил. Вам, людям, просто нравится страдать. Вот вы и выёживаетесь.
— Никому не могут нравиться страдания, — усмехнулся я. — Нравятся только наслаждения. Так что сейчас ты говоришь ерунду.
— Так докажи — зачем нужны эти лишние усилия? Зачем?
— А как иначе сохранить способность осваивать новое? Только смотреть, чувствовать, воспринимать и к каждому событию относиться критически…
— Я тебе про этический мусор, а ты мне про что?
— Я тебе про людей. Тебя ведь эта тема больше всего интересует? Ты давно с нами контактируешь — воюешь, прислуживаешь…
— Сволочь какая!
— …И могла бы заметить, что люди сильны тем, что склонны объединяться в группы. И дело тут не только в простом количестве, но и в связях внутри группы. Во взаимопонимании. В доверии и привязанностях. Всё это объединяет разрозненных людей в силу, в настоящую мощь, с которой приходится считаться. Человек одинокий беспомощен, он балансирует над пропастью, и одной неудачи иной раз достаточно, чтоб погибнуть. Этика — то, что помогает нам правильно строить отношения друг с другом, возводить вокруг себя бастионы из родственных душ, бастионы, надёжно защищающие нас от превратностей судьбы. Причём отношения, созданные не на выгоде и ненависти, как у вас — подобные зыбки, разрушаются от одного прикосновения и не могут служить опорой в беде — а на искреннем расположении. Но, кроме того, этические ориентиры — это средство сохранить в себе чуткость к миру, как к людям, так и к магии. Теряя чуткость, внимательность и критичность, человек теряет силу.
— А всё-таки ты пытаешься оправдываться.
— Оправдываться? Зачем мне это нужно? Знаешь, почему наша религия всегда оставляет выход и возможность прощения для того, кто наворотил дел, нагрешил, если по-нашему?
— Ох, эта ваша религия, ещё одна погремушка для идиота… Ну, почему?
— Потому что грешник всё-таки деятелен. Он творит зло, а значит, может сотворить и добро, и даже, может быть, делал его — пусть неосознанно, но всё же! Он способен действовать, в отличие от человека, не делающего ничего и только блюдущего приличия, внешнюю видимость благочестия…
— Ах, благочестие! Как звучит и какая мерзость за этим скрывается!
— Да, сам ненавижу это слово, ставшее другим названием для лицемерия. Благочестивым мне не быть никогда, но даже у меня больше шансов на спасение души по канонам нашей религии, чем у внешне благочестивого ничтожества, слишком себялюбивого, чтоб хоть кому-то сделать добро, и слишком трусливого, слишком инертного, чтоб решиться на зло. Хотя от выгод, которые оно даёт, не отказался бы никогда, с руками бы оторвал. Как сможет его простить наша религия, если он так ничего и не совершил? И не способен совершить?
— Навертел-то! — с показным легкомыслием рассмеялась аин, но я ощутил в ней сомнение. Может быть, она гадает, не поманила ли её своим крылом тайна человеческого преимущества. Я знал, что демоны не считают людей сколько-нибудь серьёзными противниками, и недоумевают, почему те способны держаться, всё равно держаться, вновь восстанавливать и копить силы, отбирать потерянное и возвращать отнятое. Раз за разом.
Может, в этом смысл живучести человека — в упорстве? Вот я, например, толком ничего не знаю и не умею. По ходу дела нахватался по верхам, теперь корчу из себя искушённого человека, а в действительности чем в действительности владею?
Едва прояснил для себя пару магических вопросов — и уже строю грандиозный проект в межмировом масштабе. Когда-то составив представление о политике по газетам и популярным романам, лезу затевать интриги, которые должны раз и навсегда решить основополагающий монильский конфликт, завязавшийся сотни лет назад. Не зная об армии ничего сверх дедовщины и дня ВДВ, планирую полномасштабную войну с демонами.
Я — наглец высшей марки, а наглость нынче сестра таланта. Главное — поставить себе цель и идти к ней, а там уж по ходу выясним, перебрал я с запросом к судьбе или аккурат потребовал столько, сколько следовало.
Но думать об этом неприятно. Здравый смысл начинает биться в припадке.
— Ты обязательно должен сам прибыть в Вайоминг, — сказал Кирилл по телефону. — Во-первых, у монильцев есть к тебе какие-то неотложные вопросы. А во-вторых, чем больше будет пафоса и беготни, тем выше вероятность, что тебе таки выложат три мегалимона.
— Что там вообще с обстановкой?
— Вот прилетай и посмотри. Сам. Ну, правда — что я могу рассказать по телефону? Есть тревожный момент.
Пришлось собираться, звонить по поводу самолёта и соображать, стоит ли прихватить с собой Жилан и Огогойника, или кто-то ещё понадобится. Правильно, общение с американцами — дело сложное. Пожалуй, мне пригодится помощь авторитетной Риты. Сашка тоже способен помочь. Перебирая рубашки в упаковке и новые пиджаки, я, правда, думал совсем не о заокеанных чиновниках, а о демоническом мире. Что и кто мне может понадобиться там — вот каков главный вопрос!
— Запомни, — сказал я Рите. — Главное — лицо. Что бы там ни происходило, делай озабоченное лицо и ворчи о расходах, расходах и снова расходах. И тут, и там, и сям. Всё очень трудно, одни сплошные проблемы.
— То есть ты хочешь околпачить США, этого властелина всея Земли, на огромную кучу денег? Взять на примитивный понт? С помощью провинциальной бухгалтерши? Смелый план.
— Да, типа чисто по-русски. Ты ведь знаешь, Рит, мне позарез нужны средства на грядущую войну, и их войска тоже нужны. А понт в нашем случае стоит денег. Может, половину суммы они предложат возместить, предоставив армию. Я соглашусь. И если б только ради себя старался! Ты ведь знаешь — работаю за всех нас. В общем, твоя задача — обеспечить мне понт.
— Да, понимаю. Только ведь я ничего не знаю о твоих расходах на Йеллоустоун.
— Ты как никто знаешь обо всех моих расходах.
— Они довольно ограниченные, скажем прямо. По сравнению с доходами.
— Так придумай! Так придумай, чтоб поверили!
— Дежавю. Прямо как требования моего прежнего начальника. «А вот нарисуй мне такой баланс, чтоб было убедительно. Чтоб налоговая поверила»!..
— Только здесь ты никак не отвечаешь за обман. За всё, если вдруг возникнут проблемы, отвечаю я один.
— Так я разве обвиняю? Наоборот, подбадриваю. Вперёд, играй на их поле и выигрывай! Все так делают.
— Блинский блин!
— С удовольствием посмотрю знаменитую Америку. Или хоть в дьютик заскочу. Виски-хрениски, косметика-хренетика, всё хоккей.
— Рит, если хорошо справишься, я тебя после войны за свой счёт отправлю на Бали отдыхать. За сувенирами и хорошей погодой.
— Босс, ты обещал, а я слышала!
— …Если, конечно, не приду к финалу в полной финансовой заднице.
— Ну, начинается… — И ушла, посмеиваясь.
