Троцкий не заставил себя ждать. Лев Давидович мягко и грациозно поднялся – я обратил внимание, что этот гигант оказался заметно ниже своего соперника – затем его тонкая рука так же плавно вытянула из-за спины длинный рыцарский меч с изогнутым пламенеющим лезвием. И Защитник Всех Людей нанес первый удар. Брызнули искры. Титаны стали лицом к лицу и, казалось, застыли в этом невероятном противостоянии. Выпад, еще выпад – они разошлись. Троцкий нанес Сталину очень хитрый удар снизу и сорвал огромный кусок брони с его плеча. Следующим движением он закрепил свое превосходство – пламенеющее лезвие сверкнуло вновь, и торс Отца Народов обагрился кровью. Бой, похоже, только начинался – сил у противников было полно, и они явно не рассчитывали сдаваться, но его финал наступил почти моментально.
Точку в сражении поставило одно неловкое движение. Троцкий, видимо слишком обнадеженный своим преимуществом, немного раскрылся, занося руку для мощного удара. В этот момент Сталин молниеносным движением воткнул ему свою катану под мышку. Фигуры снова замерли, Лев Давидович левой рукой вдруг схватился за лезвие, придвинулся ближе к Отцу Народов и, перехватив правой свой меч как копье, сделал страшный выпад. Сталин успел задержать лезвие на уровне своей переносицы. Еще минуту два гиганта боролись, затем Троцкий пересилил и воткнул меч прямо в голову Вождя. Сделав это – последнее – движение, Лев Давидович обмяк – судя по всему, нанесенная ему рана тоже оказалось смертельной. Два колосса не упали, они лишь замерли, прильнув друг к другу.
В небе проступила едва различимая надпись – «Стирание личной истории – 80 %». И снова все стало черным.
Пятый уровень
Абсолют
1
Я открыл глаза. Было темно – судя по всему, прошло уже довольно много времени. Кое-как поднявшись, огляделся – монументальные фигуры титанов так и не разжали объятий. Ну что же, уже хорошо, а то я всерьез стал опасаться за свой рассудок.
Наш танк сиротливо стоял в стороне, и я побрел к нему. Каждый шаг давался с трудом, словно под ногами расстилался не жесткий тундровый мох, а какое-то болото. Люки машины оказались распахнуты, и я без труда проник внутрь. Вероника и Сергей все так же сидели в своих креслах, их глаза были закрыты. Заболотский мешком валялся в стороне. Спят? Я дернул Шаповалова за плечо, затем потряс. Сергей повернул голову и уставился на меня мутным взором. Слава Богу! Через полчаса мы втроем расположились на земле рядом с танком, и я кратко рассказал спутникам о произошедшем между Сталиным с Троцким поединке.
– Есть у меня одна мысль, – Вероника за все время разговора никак не могла отвести взгляд от окаменевших исполинов. – Вероятно, эта чехарда с «Молескином», вылившаяся в отправку тебя в прошлое, преследовала конкретную цель, а именно – помешать убийству Троцкого. Мы прибыли вовремя, и твоя атака спасла его. Но лишь на кроткий миг…
– За который он успел уничтожить своего главного противника, чего не мог сделать последние несколько тысяч лет. Не такой уж и плохой исход.
– Исход неопределенный. Цель битвы ясна – в мире должен остаться один властелин. Теперь нет обоих. Будущее… Что произойдет с тем миром, который за гранью, что произойдет с нашим, чем закончится вторжение?
– И еще один вопрос остался открытым. Можно ли верить тому, что сказал Лев Давидович. Судя по школьным учебникам, он был тот еще пройдоха…
– Теперь ты стал благоволить Сталину?
– Одного поля ягоды. И мы – лишь пешки в их игре. Ты права, ясно одно: карты они сдали, как хотели, краплеными, а игра пошла совсем наоборот.
– Что теперь делать будем, возвращаться в Москву? Заболотский-то ишь каким соловьем запел после нашего рассказа! Или плюнуть на все и дать деру к финской границе?
– Майкл, а не осмотреть ли нам в лагерь, вернее то, что от него осталось? Такой путь, как мне кажется, не должен завершиться этим монументальным памятником, – Сергей хохотнул. Похоже, он чувствовал себя лучше нас всех.
С молчаливого согласия Вероники мы снова погрузились в танк и начали медленный спуск. Боевая машина завелась, но ее мотор теперь работал неуверенно, то и дело срываясь на прерывистое попыхивание.
При взрыве пирамиды большую часть поселка накрыло осколками. Оба жилых барака оказались погребены под скальной породой, но нетронутыми каким-то чудом остались вышка связи и двухэтажный дом рядом – что-то типа командного пункта. Я только сейчас обратил внимание на то, что шасси роторного экскаватора, где был смонтирован бур, в результате взрывов перевернулось на бок. Со временем стал лучше виден и сам разлом. Вопреки ожиданиям, он не выглядел как дверь в иной мир – напротив, перед нами расстилалась иссиня-черная пропасть, ведущая вглубь, словно к центру Земли. Пока мы еще находились выше ее уровня, я, используя максимальную кратность дальномера, попытался рассмотреть, что же там дальше, внизу. Но тщетно – расщелина была словно залита чернилами, и разглядеть в ней что-либо не представлялось возможным.
– Похоже, прибыли. Двигатель сдох, – сообщила Вероника под предсмертное «чах-чах-чах», издаваемое нашей машиной.
2
Мы заспешили наружу. До построек оставалось совсем немного, но путь загромождали серо-коричневые глыбы вперемешку с бытовым мусором, обломками нехитрой мебели, оконными рамами и кусками линолеума. Такое чувство, что это не скала упала на лагерь, а лагерь на скалу – мимоходом промелькнуло у меня в голове. Чуть не свернув себе ноги, мы, тем не менее, добрались до оставшегося невредимым сооружения, теперь уже ставшего нашей единственной надеждой. Странно, что Вероника еще не взорвалась по поводу идеи обследовать лагерь…
Дверь не была заперта, и мы вошли в традиционный совковый коридор, покрытый кремлевской ковровой дорожкой. Мутная будка охраны на входе оказалась открыта – я заглянул внутрь и отшатнулся. На стуле сидел мертвец, и, судя по всему, умер этот человек уже давно. Серая высохшая кожа, ввалившиеся глаза – все как на иллюстрациях статей о древних усыпальницах.
– Не нравится мне это… – я заспешил к доске на стене, указывающей расположение комнат в здании. – Вот главный командный пункт – второй этаж, пятый кабинет. Пошли!
По пути, на лестнице, мы заметили еще два таких же высохших трупа. Вероника задела один из них ногой, и кисть мертвой руки рассыпалась в прах. У меня неприятно засосало под ложечкой.
Двустворчатые двери в пятый кабинет оказались распахнуты настежь. В просторном зале, напоминающем центр управления атомной электростанцией – запомнил опять же по советским энциклопедиям, – мы насчитали уже пять трупов. Покойники развалились в небрежных позах вокруг большого стола для заседаний.
– Интересно, это появление Троцкого их так расквасило? – Вероника остановилась в задумчивости.
Неподалеку находился большой пульт управления с приличных размеров пузатым дисплеем. Я подошел ближе, пощелкал парой рычажков, после чего раздался треск, и техника ожила. На экране возникло усталое лицо мужчины лет пятидесяти, одетого в дешевый синий костюм и фиолетовую рубашку; на его шее был повязан засаленный зеленый галстук, вопиюще несоответствующий цвету остальной одежды. Человек монотонно произносил:
