Прошла, как мне показалось, целая вечность, прежде чем Син наконец-таки остановился перед узким двухэтажным домом и показал нам жестом, что мы должны отойти немного в сторону.
— Подождите здесь, — сказал он шепотом. — Будет лучше, если я зайду один. Я хочу сначала поговорить с миссис Уинден.
Говард демонстративно огляделся по сторонам и лишь затем кивнул.
— Хорошо, — сказал он. — Только, пожалуйста, побыстрее.
Син ухмыльнулся и, больше ничего не говоря, открыл дверь и зашел в дом. Послышался громкий шум его шагов по деревянному полу. Я вздрогнул. Хотя рядом со мной стояли Говард и Рольф, я вдруг почувствовал себя в полном одиночестве. Мне показалось, что стало еще холоднее, а темнота словно навалилась на меня, как тяжкий груз.
— Надеюсь, он скоро вернется, — пробурчал Рольф, поеживаясь от холода. — Тут что-то холодновато. Да и райончик не особенно приятный.
Говард кивнул, достал из нагрудного кармана сигару, но, поколебавшись, засунул ее обратно.
— Ну и что ты о нем думаешь? — спросил он.
Прошла пара секунд, прежде чем я понял, что вопрос был обращен ко мне. Я в этот момент сосредоточенно озирался по сторонам, вглядываясь в окружающую нас кромешную темень и пытаясь вообразить себе всяких мыслимых и немыслимых монстров, поджидающих в темноте меня и моих спутников. Повернувшись к Говарду, я беспомощно улыбнулся и пожал плечами:
— О Сине? Не знаю. Он…
— …явно не просто какой-нибудь рыбак или крестьянин, так ведь? — Говард улыбнулся. — Впрочем, он и не утверждал, что он рыбак или крестьянин.
Я растерянно посмотрел на Говарда, но все же кивнул. Говард был абсолютно прав. В тех обстоятельствах, при которых мы познакомились с Сином, мы все склонны были считать, что он либо моряк, либо рабочий из Дернесса. Но он сам ничего подобного нам не заявлял. Так или иначе, мы почти ничего о нем не знали. Во всяком случае, слишком мало для того, чтобы решиться взять его в качестве провожатого в такой вот район.
— У него не такая манера разговаривать, как у местных жителей, — нерешительно сказал я. — Хотя, впрочем, это еще ни о чем не говорит. Так или иначе, он не должен перед нами отчитываться.
— Конечно, нет, — Говард повернулся и бросил долгий задумчивый взгляд на дом, в который зашел Син. — Я лишь спрашиваю себя, почему же он нам помогает. Если обстановка в Дернессе действительно такая напряженная, как он это утверждает, то он тем самым может навлечь на себя гнев местных жителей.
— С такой комплекцией он, наверное, может себе это позволить, — сказал я.
— Чепуха, — буркнул Рольф. — ГП абсолютно прав. С этим парнем что-то не так. И я выясню, что именно.
— Не делай глупостей, Рольф, — наставительно сказал Говард. — Син нам не враг.
Рольф фыркнул и указал рукой, сжатой в кулак, на дом:
— А если это западня?
— Роберт предупредил бы нас об этом, — заявил Говард. — Да, Роберт?
Я поспешно кивнул, хотя сам вовсе не был в этом уверен. Конечно, я бы заметил, если бы Син попытался обманывать нас. Однако то, что он нам не враг, не означало, что он автоматически является нашим другом.
Наш разговор был прерван возвращением Сина. За узкими треснутыми дверными стеклами появился мерцающий свет, затем дверь приоткрылась и на пороге появилась широкоплечая фигура Сина. В руке он держал свечу, заслоняя ладонью ее пламя от ветра. Красновато-желтый свет свечи падал на его лицо, придавая ему жутковатое выражение.
— Все в порядке? — спросил Говард.
Син кивнул.
— Я поговорил с миссис Уинден, — сказал он, причем так тихо, как будто боялся, что его слова может услышать кто-нибудь в доме. — Вы можете взглянуть на ее дочь. Я сказал ей, что вы — ученый из Лондона и здесь проездом. Давайте придерживаться этой версии.
Говард кивнул и хотел было пройти мимо Сина в дом, но тот поспешным движением удержал его за руку.
— И еще, Филлипс, — добавил он. — Не давайте ей каких-либо лживых обещаний только для того, чтобы ее утешить.
Говард отвел его руку в сторону и хотел что-то ответить, но Син, не говоря больше ни слова, повернулся и вошел в дом. Он сказал то, что хотел сказать, и был, похоже, на сто процентов уверен, что Говард правильно его понял. Во мне росло чувство уважения к этому черноволосому гиганту. А еще чувство недоверия. Этот человек явно не был обычным портовым рабочим.
Один за другим мы зашли вслед за Сином в дом. Коридор был темным и сырым, а в воздухе чувствовался спертый запах. Тут было явно не жарко: холод словно проник сквозь тонкие стены и мертвой хваткой вцепился в коридор. Мы прошли по узкой лестнице — такой узкой, что нам пришлось идти гуськом — на второй этаж. Кроме того, лестница была необычайно дряхлой — так что я даже не рискнул опираться на ее грязноватые поручни. Свеча в руке Сина отбрасывала мерцающие отблески на стены и потолок, а необычайная акустика лестничного проема превращала звук наших шагов и скрип ступенек под ногами в такое жуткое перешептывание, что мне стало не по себе.
И еще кое-что здесь казалось странным: с каждой новой ступенькой мне становилось все тяжелее идти. Причем это было не физическое сопротивление чего-то непонятного, и не какая-либо невидимая сила, удерживающая меня. Просто возникло ощущение, что, для того чтобы идти дальше, мне необходимо было перебарывать что-то внутри себя. Это производило просто жуткое впечатление. Сам дом, или же что-то, что находилось в нем. Он не был обычным домом, заселенным только людьми. Здесь присутствовало что-то еще. Я уже испытывал подобное чувство, но никак не мог вспомнить, где и когда. А еще я откуда-то знал, что это что-то появилось здесь лишь недавно…
Син открыл узкую дверь, в которую упирался верхний конец лестницы, и сделал приглашающий жест рукой. Мне пришлось сделать невероятное усилие над собой, чтобы заставить себя пройти вслед за Сином и Говардом в находящееся за дверью помещение.
Горевшая в комнате керосиновая лампа излучала тусклый желтый свет, поэтому наши фигуры отбрасывали на стену причудливые тени. Комната была маленькой и такой же запущенной, как и весь дом. Оглядевшись, я заметил, что это не просто комната в доме, а полностью оборудованное жилище. Прямо возле двери находилась почерневшая угольная печка, рядом с ней — большая полка, на которой стояло множество всевозможных кастрюль, чашек и тарелок. Еще в комнате находились шкаф, стол, четыре шатких стула и две низенькие кровати.
Мне, однако, потребовалось приложить определенные усилия, чтобы все это рассмотреть. То ощущение сопротивления, которое появилось у меня еще на лестнице, здесь стало почти невыносимым. Я быстро и отрывисто дышал, а руки, чтобы они не дрожали, мне пришлось сжать в кулаки. В этой комнате было что-то необычное. Что-то чуждое, злобное, затаившееся. И это не было лишь плодом моего воображения. Я отчетливо чувствовал, что, кроме нас и миссис Уинден с дочерью, в комнате находится еще кто-то или что-то.
