— Нет! — завопил Тремейн. — Не делайте этого, вы, остолоп! Вы все уничтожите!
Моя правая рука коснулась книги.
Мне показалось, что я засунул руку в самый центр пылающего солнца. Но это была не боль. Не было ни ощущения жары, ни ощущения холода, ни вообще какого-либо физического ощущения.
Я почувствовал, что прикоснулся к всеохватывающей ненависти — ненависти ко всему живому и восприимчивому. Я уже сталкивался с таким ощущением. Зашатавшись, я закричал и попытался отдернуть руку от книги, но у меня ничего не получилось.
Мои пальцы словно приросли к черной коже переплета, а в руке запульсировала какая-то чуждая мне сила. Она, словно раскаленная лава, втекла в мое сознание, заставляя меня кричать, кричать, кричать… Словно в каком-то сне я увидел, что Говард и Тремейн одновременно бросились ко мне.
Тремейн подскочил ко мне на долю секунды раньше.
Удар его кулака отбросил Говарда назад, и почти одновременно второй рукой Тремейн схватил мою руку и попытался оторвать ее от книги.
И тут что-то произошло, причем мгновенно, и я толком не понял, что же случилось. Это было похоже на молниеносное проскакивание искры: когда наши руки соприкоснулись, таившаяся внутри меня энергия вдруг выплеснулась одним-единственным мощным разрядом. На долю секунды мне показалось, что я вижу свет — небольшое, но необычайно яркое свечение, вырвавшееся у меня из кончиков пальцев и перескочившее в тело Тремейна. После этого Тремейна еще раз отбросило назад, словно от удара невидимого кулака. Но на этот раз он не упал, а остался на ногах, в необычайно искривленной неестественной позе, словно поддерживаемый невидимой рукой.
Затем тело Тремейна начало светиться изнутри — сначала красным, затем желтым и, наконец, невыносимо ярким бело-голубым светом. Все это произошло буквально за одну секунду. По комнате пронеслась волна горячего воздуха, от которой лед на стенах растаял, тут же превращаясь в пар, а оконные стекла разлетелись на куски. И вдруг из пола поднялся клокочущий огненный столб, охватил тело Тремейна и поглотил его, не оставив от него и следа.
Я, словно во сне, смутно почувствовал, что давление воздуха повалило меня на пол. Упав, я перекатился по полу и, больно ударившись обо что-то, замер. Моя рука все еще держала книгу. Говард что-то прокричал, но я так и не понял, что. Затем по всей комнате стали прорываться языки пламени и дым. Там, где огненный столб коснулся крыши, в ней теперь зияло огромное зазубренное отверстие, по краям которого тоже плясали языки пламени. Гнилые балки горели, как сухой трут. Огонь распространялся с невероятной скоростью, намного быстрее, чем это казалось возможным. Я, закашлявшись, с трудом поднялся на четвереньки и поискал глазами Говарда и Рольфа. Их фигуры мерцающими темными контурами виднелись сквозь языки пламени, разделявшем комнату на две части. Жар от огня становился просто невыносимым.
— Роберт! — крикнул Говард. — Прыгай! Ради бога, да прыгай же! Сейчас загорится весь дом!
Я поднялся на ноги, сделал шаг к пламени и — отпрянул назад. Жар от огня был невыносимым. Моя одежда раскалилась, а лицо болело так, как будто оно уже попало в огонь. Но у меня не было другого выбора. Языки пламени быстро приближались ко мне. Я понимал, что через несколько секунд огонь охватит всю комнату и я сгорю.
Я глубоко вдохнул — так глубоко, как только мог — и рванулся вперед изо всех сил. Мой прыжок длился не более секунды, но он показался мне вечностью. Огонь окутал меня, превратив одежду в обгорелые черные лохмотья. Мое тело пронзила боль, а в легкие словно влилась раскаленная лава. Я упал на пол, ударившись лбом о твердый край обложки книги, и попытался приподняться на четвереньки. Тут меня подхватил подоспевший Рольф и, подняв на ноги, потащил к выходу. Огонь охватил уже и эту часть комнаты, и воздух стал таким горячим, что, сделав вдох, я взвыл от боли.
Когда мы выбегали из комнаты, я успел оглянуться. Как раз в этот момент пламя полностью охватило то место, где я только что находился. Затем в комнате за нашей спиной вдруг раздался какой-то взрыв огня, звук которого показался мне похожим на гневный дьявольский вопль.
Когда мы выбежали на улицу, дом горел, как огромный средневековый церемониальный костер. Пока мы бежали по дряхлой деревянной лестнице, огонь, словно невидимый огненный зверь, преследовал нас по пятам, а языки пламени распространялись по полусгнившим перекрытиям с той же неправдоподобной скоростью, как и в комнате Тремейна. Мы с Говардом и Рольфом по пути стучали во все двери, изо всех сил вопя «пожар!», чтобы предупредить жильцов. Перед домом на улице уже собралось человек десять — кто в ночных рубашках, кто в наспех одетых штанах, кто в пальто. Последние несколько десятков шагов до выхода из дома нам уже пришлось пробиваться вперед с большим трудом, и я впервые в жизни прочувствовал, что означает слово «паника».
Улица постепенно заполнялась людьми. Со всех сторон сюда бежали мужчины и женщины, и жуткую тишину, царившую на этой улице, когда мы подошли к дому, сменили беспорядочные крики и шум множества голосов.
Стараясь поспевать за Рольфом, своим мощным торсом прокладывающим нам путь в становящейся все более тесной толпе, я оглянулся. Дом уже нельзя было спасти. Из просевшей крыши вздымались десятиметровые языки пламени, а из почерневших окон чердачного этажа валил густой черный дым и выскакивали миллионы похожих на светлячков малюсеньких раскаленных искорок, падавших затем на улицу и близлежащие дома. Лишь каким-то чудом огонь не перебросился на соседние здания. Если бы это произошло, то, пожалуй, весь город мог бы сгореть дотла.
Син ждал нас на противоположной стороне улицы. Его глаза были широко раскрыты от испуга.
— Что произошло? — спросил он. — Я… я видел какой-то взрыв и…
— Не сейчас! — поспешно перебил его Говард. — Нам нужно убираться отсюда. Быстро!
Но он так и не успел осуществить свое намерение. На его пути встал седоволосый мужчина, поднявший в повелительном жесте руку и тут же сжавший ее в кулак.
— Не так быстро, мистер! — сказал он. — Вы никуда отсюда не уйдете.
Я узнал его. Это был тот самый мужчина, с которым мы разговаривали на лестничной клетке. У меня внутри похолодело, когда я увидел, Что на звук его голоса в нашу сторону повернулось множество лиц. Из дома позади нас все еще раздавались крики, треск и грохот, и только тут я осознал, как же все-таки много людей жило в этом убогом доме. А еще — как все-таки неимоверно быстро распространялся огонь.
— Что тебе нужно? — гневно спросил Рольф. — А ну прочь с дороги, человечишка! Мы должны позвать пожарных!
Но на этот раз внушительная фигура Рольфа не произвела на мужчину никакого впечатления. Он еще решительнее преградил нам путь и воинственно приподнял подбородок. Его голос звучал так громко, что, несмотря на общий шум, его было слышно и на противоположной стороне улицы.
— Что произошло там, наверху? — спросил он, указав гневным жестом на дом. — Что вы там делали? Это вы подожгли дом!
