— Ему нужен врач, — сказал я.
Говард быстро поднял глаза и молча посмотрел на меня, а затем сделал головой такое движение, которое походило одновременно и на согласие, и на отказ. Скорее всего, это был отказ.
— Я знаю, — сказал он. — Но он должен продержаться, пока мы не прибудем в Беттихилл. Если нас в этом городе увидит хоть одна живая душа…
Он больше ничего не сказал, но в этом и не было необходимости. Мы ведь прятались здесь, в этом заброшенном дворике, среди куч мусора, не потому, что нам нечего было делать, и не как обычные жулики. Я припомнил события последних дней, и во мне стал нарастать гнев. Когда мы приехали в Дернесс (мне теперь казалось, что это произошло уже давным-давно), то были похожи на обычных туристов, жителей большого города, на которых обитатели этого маленького северошотландского портового городка смотрели с легкой улыбкой и свойственной всем шотландцам надменностью. Мы были чужаками, которых они презирали и которые их, по-видимому, забавляли, пусть даже сами чужаки этого не замечали и бойко тратили свои денежки в местных лавочках и кабачках. Теперь же весь город жаждал нашей крови.
Глядя, как Говард пытается осторожными толчками в плечо разбудить Рольфа, чтобы поднять его на ноги, я думал о событиях прошедшей ночи и утра. Меня охватило двойственное чувство: с одной стороны — мучительное ощущение собственной беспомощности, а с другой — гнев. Нас преследовали, как диких зверей. Ярость взбудораженной толпы достигла таких пределов, что охваченные ненавистью люди в конце концов подожгли наше судно и вылили керосин в воду гавани, чтобы сжечь нас живьем. Впрочем, как аукнулось, так и откликнулось. Горящий керосин с огромной скоростью распространился по всей гавани, в результате чего сгорели не только некоторые — штук шесть — из находившихся в гавани судов, но и близлежащие здания и склады. Пожары продолжали бушевать и теперь, несмотря на то, что почти все жители Дернесса пришли их тушить. То, что огонь не распространился дальше и не спалил весь город, было просто каким-то чудом.
— Помоги мне, — тихо сказал Говард.
Я, испуганно вздрогнув, вернулся от своих мыслей к реальности, повернулся к Рольфу и подсунул руки под его спину. Он был в сознании и пытался нам помочь, но его движения были слабыми и нескоординированными. Когда мы его подняли, он еле мог стоять на ногах, и весь его вес удерживался на моих плечах и плечах Говарда.
Когда мы ковыляли к воротам, нам в лицо лупил ледяной дождь. Дождь шел вперемешку с градом, и я почувствовал запах снега. Мне вдруг — совсем некстати — пришло в голову, что уже декабрь, а стало быть, скоро наступит Рождество. Вес Рольфа давил на мои плечи непомерным грузом, да и Говард шел, сильно пошатываясь. Мы с трудом добрели до ворот и остановились возле них в тени здания.
Говард осторожно снял руку Рольфа со своего плеча, прислонил его к стене и кивком головы указал в сторону улицы.
— Придержи его секунду, — сказал он. — Я посмотрю, нет ли кого на улице.
— Это не имеет смысла, — возразил я. — У нас ничего не выйдет, Говард. Из-за Рольфа.
Говард промолчал. Он посмотрел озабоченным взглядом на лицо Рольфа, и в его глазах появилось несвойственное ему выражение уныния. Я раньше думал, что в мире нет ничего такого, что могло бы морально надломить этого человека. Но я, похоже, ошибался.
— Нам нужна помощь, — сказал я, так и не дождавшись от Говарда никакого ответа. — Лучше всего — помощь врача. Или, по крайней мере, какая-нибудь повозка.
Говард и на этот раз ничего не ответил. Впрочем, мы понимали друг друга без слов. Жители Дернесса считали нас уже мертвыми, а многие из них наверняка полагали, что видели собственными глазами, как мы утонули в охваченных пламенем волнах гавани. Это заблуждение было нам весьма на руку. Но стоило им хотя бы заподозрить, что мы еще живы, — и «охота на колдунов» могла начаться снова. И это будет охота в прямом смысле этого слова, поскольку жители Дернесса считали нас, особенно меня, колдунами, прислужниками сатаны. Те несчастья, которые навлекли на этот город выпущенные на свободу силы Некрономикона, были поставлены в вину нам, и местные жители отреагировали на происходящее так, как люди с незапамятных времен реагировали на то, чего они не понимали и боялись: они ответили ненавистью и насилием.
— Не надо… врача, — пробормотал Рольф. Он, по-видимому, слышал то, что я говорил Говарду, но прошло некоторое время, прежде чем Рольф собрался с силами и смог что-то сказать по этому поводу. — Никто не должен… нас видеть, малыш. Нельзя, чтобы они узнали, что мы… еще живы.
— Ну, что касается тебя, ситуация может очень быстро измениться, — ответил я серьезным тоном. — Ближайший врач находится в Беттихилле. А это миль тридцать отсюда.
— Роберт прав, — мрачно сказал Говард. — Ты не можешь идти.
— Тогда оставьте меня здесь, — ответил Рольф.
Его голос дрожал от слабости, но я почувствовал, что он говорит серьезно.
— Об этом вообще не может быть речи, — возразил я. — Я придумаю что-нибудь. Если не удастся найти врача, то, по крайней мере, попытаюсь раздобыть какую-нибудь повозку, — я гневным кивком головы указал на улицу. Отблески большого пожара в гавани окрашивали мокрую брусчатку в розоватый свет, отчего казалось, что она покрыта кровью. — Должен же быть в этом дурацком городе хоть один человек, который еще не лишился рассудка.
— И кто же это? — мрачно спросил Говард.
На этот раз я ничего не ответил. Ярость, с которой нас преследовали местные жители, было трудно объяснить с точки зрения здравого смысла. Они все казались заколдованными — в прямом смысле этого слова. Мы боролись против сил, которые не подчинялись никакой логике.
Я невольно посмотрел на большую книгу в черном кожаном переплете, которую Говард держал у себя под мышкой. Она выглядела такой безобидной, такой заурядной. Однако в действительности эта книга была причиной гибели очень многих людей. А еще причиной того бедственного положения, в котором мы сейчас находились.
Говард, заметив мой взгляд, испуганно вздрогнул. Он ничего не сказал, но то, как крепко он держал книгу, говорило само за себя. Мне на секунду пришла в голову шальная мысль попытаться использовать силу Некрономикона, что выбраться отсюда. Впрочем, конечно же, это было невозможно. Эта книга была непревзойденным источником зла. Тот, кто пользовался ее силой, должен был дорого за это платить. А то, что цена очень высока, я видел своими собственными глазами…
— Идите назад, — сказал я. — Я попытаюсь где-нибудь украсть повозку.
Говард хотел что-то возразить, но вместо этого лишь глубоко вздохнул и — с явным нежеланием — кивнул. Те несколько шагов, которые мы перед этим проделали, поддерживая Рольфа, убедили его лучше всяких разъяснений, какими бессмысленными были все наши попытки. Возможно (хотя и маловероятно), нам удалось бы доковылять незамеченными до окраины города, находившейся в нескольких кварталах отсюда. Но пройти тридцать миль, отделявших нас от Беттихилла, даже здоровому человеку не так-то легко. А для нас — особенно для Рольфа — это расстояние было просто непреодолимым. С таким же успехом мы могли бы попытаться добраться отсюда вплавь до Лондона.
