Я вздрогнул. Этот странный свет вселял в меня страх, вызывая почти что физическую немощь. Небо было странного серого цвета — цвета расплавленного свинца. Небо словно заболело.
— Пойдемте, — сказал Рольф. — Мне лично все равно, что там со светом. Я хочу отсюда уйти.
Мы с Говардом не возражали. Рольф, в сущности, озвучил то, что все мы чувствовали, — острое желание побыстрее и как можно дальше убраться от этого места.
Но, похоже, каждый из нас осознавал, что сделать это нам так просто не удастся.
Говард с явным усилием оторвал свой взор от дома, повернулся и молча указал на бесформенные очертания каких-то обломков — это было все, что осталось от нашей кареты.
Не говоря больше ни слова, мы тронулись в путь. Когда мы шли по дорожке к воротам, под нашими ногами скрипел гравий, и я вдруг осознал, что это был, пожалуй, единственный слышимый звук. Вокруг стояла тишина, необычайная тишина. Не слышались ни птичье щебетанье, ни шум ветра в кронах деревьев. Лес перед нами был неподвижным и беззвучным, словно массивная зеленая стена, а воздух казался густым, как сироп.
Чем ближе мы подходили к лесу, тем мне труднее становилось дышать. Мои шаги замедлились. У меня возникло ощущение, будто я пробираюсь сквозь невидимую вату, которая сдерживала мое движение, причем тем сильнее, чем ближе мы подходили к лесу.
Этот лес был каким-то странным. Поначалу я никак не мог понять, что же в нем было не так, но потом до меня вдруг дошло. Издалека деревья казались вполне обычными, но, по мере того, как мы удалялись от дома, вид приближающегося леса все больше настораживал меня. В конце концов я остановился.
— Что такое? — спросил Говард.
Его голос дрожал, словно от изнеможения.
Я быстрым жестом указал на лес. Это движение потребовало больших усилий, и я окончательно понял, что все мои ощущения — явно не плод моего воображения. Мне и на самом деле было трудно дышать, и дыхание Говарда и Рольфа на самом деле становилось все более громким и напряженным, да и сопротивление нашему движению со стороны окружающей среды было вполне реальным. Меня словно что-то хватало за руки и ноги.
— Лес, — пробормотал я. — Посмо… посмотри на деревья.
Говард нахмурился, несколько секунд изучал меня удивленным взглядом, а затем все-таки посмотрел на деревья.
На его лице появилось выражение безграничного изумления.
— Но ведь это… — он сглотнул и, сделав еще один шаг, остановился, словно натолкнувшись на невидимую стеклянную стену.
— Что случилось? — пробормотал Рольф.
Его дыхание было тяжелым, будто он перед этим очень долго бежал. Повернувшись к нему, я увидел, что он стоял, очень сильно ссутулившись, словно на его плечах лежала невидимая тяжелая ноша. Его лицо блестело от пота.
— Но ведь это невозможно, — договорил Говард незаконченную фразу.
Я нахмурился, беспомощно покачал головой и снова посмотрел на деревья, которые каким-то странным образом изменились.
Собственно говоря, это были уже не деревья. Их стволы покрылись чешуйками и стали намного толще. Цвет стволов тоже изменился, а вместо обычных веток у них появилось что-то сильно напоминавшее листья папоротника. Там, где раньше был кустарник и мелкая поросль, теперь виднелись желто-зеленые грибы причудливой формы. Кроме того, кое-где появились растения, похожие на бледные, невероятных размеров орхидеи.
— Что… что это? — прошептал я. — Это не лес. По крайней мере, это не такой лес, какой…
Я запнулся, сам испугавшись того, что собирался сказать.
— Ты хотел сказать, что это не такой лес, какой произрастает на нашей планете? — спросил Говард, не отводя взгляд от гигантских, похожих на папоротники, растений. Неожиданно он засмеялся, но его смех можно было назвать скорее горьким, чем веселым, при этом его голос почему-то больше не дрожал от изнеможения, как раньше. — Ты прав, Роберт. А может, и нет. Впрочем, понимай как знаешь!
Больше он ничего не сказал, но в этом и не было необходимости.
В глубине души я уже догадывался, что все это значит, но что-то меня удерживало от того, чтобы высказать свою догадку вслух.
Конечно же, таких лесов, как этот, не существовало. Точнее говоря, сейчас не существовало. Однако когда-то давным-давно такие вот леса были распространены не только на территории Англии, но и по всему миру.
Я точно не знал, насколько давно существовали подобные леса, но это не имело никакого значения.
Во всяком случае, для нас.
Но такие леса действительно когда-то росли на нашей планете. Сто или двести миллионов лет назад.
Она вскрикнула. Ужас парализовал ее тело, но даже если бы она и могла двигаться, ей все равно некуда было бежать. Вместе с этим существом в подвал проник свет. Это был тусклый мерцающий свет, в котором все предметы казались нереальными, а все движения — резкими и отрывистыми. Ее взгляд был прикован к черно-зеленому колышущемуся существу, которое возникло, словно видение из какого-то кошмара, и заслонило собой дверной проем. Это существо состояло из омерзительной слизи и хищных иголок, а взгляд его единственного, лишенного век красноватого глаза наводил ужас. Морды чудовища практически не было видно, однако Дженни почувствовала, что монстр с явной алчностью рассматривает ее.
Вдруг чудовище сильным движением рванулось к ней, но тут же замерло, когда Дженни, вскрикнув, вскочила на ноги и, защищаясь, выставила вперед руки.
— Убирайся! — закричала она. — Убирайся!
Она не знала, поняло ли чудовище ее слова или же на него подействовал звук ее голоса. Но оно больше не приближалось. Его взгляд потускнел. Затем три или четыре из его бесчисленных трепещущих щупальцев протянулись вперед, к ней, но за несколько сантиметров до ее тела замерли на месте.
— Нет! — крикнула Дженни. — Убирайся! Убирайся!
Она попятилась назад, прочь от этого ужасного видения, но вскоре уперлась спиной во влажную и холодную стену и снова закричала.
От ее криков чудовище, похоже, занервничало. Его блестящие щупальца задергались сильнее, а в кроваво-красном — с кулак величиной — глазу появилось выражение гнева. Но оно больше не приближалось.
— Не смей защищаться, Дженни.
Еще более пронзительно вскрикнув, Дженни обернулась и увидела, что возле нее появилась какая-то неясная фигура. Это был Чарльз, но она его еле узнала. Его тело разложилось еще больше.
Голос Дженни сорвался, превратившись в нечеловеческий визг. Она чуть было не потеряла сознание, но где-то в глубине ее существа еще оставалось немного сил и воли к жизни, заставившей ее продолжать сопротивляться, несмотря на то, что ужас довел ее почти до бессознательного состояния.
Чарльз приблизился к ней, медленно поднял руки, чтобы схватить ее, но тут же замер, увидев, что Дженни, сдавленно вскрикнув, отшатнулась назад. Поскользнувшись на влажном полу, она потеряла равновесие и упала.
