Нужно немного по-другому действовать. Я легонько толкнул Рыжую коленом в бок, и она послушно побежала обратно в лес. Мы углубились на десять метров, так чтобы нас не было видно за деревьями, и дошли до конца деревни.
Там я дошел почти до дороги и встал так, чтобы дома прикрывали меня от случайного взгляда. Я перелез через забор и по двору, превратившемуся в нежно-салатовую лужайку, дошел до дома. Рыжая не отставала от меня, идя следом. Когда до начала деревни осталось три дома, я остановился и стал наблюдать из-за угла.
Основной принцип, когда ищешь, где спрятался противник, – понять, как сам поступил бы на его месте. Перебрав все возможные варианты, я остановился на двух домах.
Один из них стоял слева от меня. Шиферная крыша зияла дырами от камнепада, сквозь которые желтели ребра стропил и топорщились сломанными краями доски обрешетки. Но сам дом был целый и, что самое главное, высокий, на кирпичном цоколе, поднятом почти на полтора метра от земли. Я бы устроился на чердаке, несмотря на поломанную кровлю, – наверняка там можно найти местечко, где за шиворот не будет стекать вода. А самое главное, оттуда просматривается дорога в обоих направлениях, да еще и часть леса слева и справа – в те самые дыры.
Второй дом, двухэтажный, явно построенный кем-то из города или таким же, как Иваныч, дачником. Этому дому повезло намного меньше. Вся левая сторона второго этажа у него была снесена каменным завалом. В случае если бы адской гончей пришло в голову начать охотиться в такой близости от демона, она без труда преодолела бы невысокий каменный бруствер и оказалась внутри дома. А то и просто прыгнула бы сразу на второй этаж. Зато почти семиметровая высота чердака давала большое преимущество для наблюдателя.
Оба здания стояли вторыми с начала деревни, что тоже помогало наблюдателям – внимание «туриста» обычно приковано в основном к первым домам деревни.
Пока я раздумывал, какому из возможных постов охотников отдать предпочтение, Рыжая бросилась вперед. Я хотел остановить ее, но на пальцах остались несколько длинных рыжих волосков, а она была такова.
Оказалось, беспокоился я зря. Рыжая, похожая на изящное привидение, бежала бесшумно, как тень. Собака, прижимаясь к стене дома, за которым я прятался, проскочила до противоположного забора и перепрыгнула через него. Там она, опять же прижимаясь к стене, пробежала вдоль дома и остановилась у дальнего угла, задрав морду вверх. Потом она посмотрела на меня и махнула хвостом. Ну, если она такая умная и я все правильно понял, то охотники в доме с дырявой крышей и как раз в том углу, под которым сейчас сидит Рыжая.
Я осторожно выглянул, прикидывая, по какой траектории мне двигаться, чтобы меня не увидели через отверстия в шифере. Наметив маршрут и убедившись, что Рыжая спокойно сидит на месте, я бросился вперед, стараясь не шуметь. Конечно, преодолеть разделяющие нас с Рыжей тридцать метров так же грациозно у меня не получилось, но зато меня никто не заметил – а мне только это и нужно было.
У угла дома я остановился и замер. Нужно успокоить дыхание, а то так сам ничего не услышу.
Рыжая потерлась о мою ногу и улеглась на сухом участке бетонной отмостки, нешироким пояском опоясывающей дом. Чего это она? Или ошиблась? Сколько я ни напрягал слух, ничего не слышал.
Прошло несколько минут, и я собрался уже позвать Рыжую, чтобы идти дальше. Мало ли что, может, сегодня дозор вообще не вышел – у нас в Уральске тоже бывали дни, когда на каком-то направлении не дежурили охотники, людей не хватало. Тем более что дорога на Уральск для Лисинска была не самым «хлебным» направлением для отлова потенциальных жертв.
Но только я поднял руку, чтобы тронуть Рыжую, как услышал наверху голос. От неожиданности я вздрогнул – я слышал его так отчетливо, как будто мужчина стоял рядом.
– Да нет, показалось…
– Ну, может, и так… – ответил через несколько секунд второй мужчина.
Судя по голосам, очень похожим тембром и интонациями, разговаривали молодые еще мужчины, скорее всего мои ровесники.
– Жрать охота…
– И не думай. До обеда хрен что получишь.
– Говорю тебе, надо на зайцев петли ставить. В лесу сидим, а голодные.
– Ага, собак сюда приманивать, да? Иди ты знаешь куда?
– Да ладно… Лешка Белозеров вон говорил, они с Коляном ставят по две петельки рядом – через день по зайцу.
– Лешка уже третьего напарника меняет – двух сожрали, забыл? У меня второго брата нет, менять не на кого.
Ах, вон оно что! Вот почему у них такие похожие голоса – охотники братья.
– Ну давай тогда рыбу сейчас сожрем, а тушенку на обед? Супчик сварим… А, Паш?
Паша помолчал, но через минуту я понял, что он сдался: наверху зашуршало, потом завозились, раздался глухой удар. Судя по звуку, в банку воткнули нож. Потом несколько раз мягко проскрежетало. Понятно, открыли.
– А хлеб?
– Фиг тебе! – отрезал неласковый Павел.
Потом я слышал только стук металла о металл – охранники расправлялись с рыбной консервой. Я ничего не слышал, а Рыжая завозилась, потянула носом воздух и пару раз глубоко вздохнула, пока не получила пинок в зад: два часа назад Иваныч скормил ей почти целого зайца, а туда же! Рыжая обиделась – положила голову на вытянутые вперед лапы и закрыла глаза. Ну и ладно, мол, переживу как-нибудь.
Скоро наверху раздался вздох разочарования, точно такой, как только что издала Рыжая.
– Вкусно, но мало, – изрек первый.
– Ты, Ромка, как не брат мне иногда, – сказал Пашка философски.
– Ну, ты вообще-то не меньше меня жрешь, – рассмеялся Ромка. – Так что не сомневайся – братья мы, братья.
– Я, по крайней мере, столько языком не болтаю.
– Так тебе сказать нечего. Голова-то пустая…
Послушались звуки тумаков и возня.
– Ладно, все, хорош! – крикнул Ромка. – Сдаюсь!
– Вот, то-то же! – довольно заметил его брат.
Они немного помолчали, потом Ромка не выдержал:
– Паш, а Паш!
– Ну, чего тебе?
– Что у тебя с Веркой-то?
– Да ничего, – после паузы сказал Павел. – Динамит она меня.
– Ты же говорил, что все на мази у вас?
– Говорил… Да она мне вчера истерику закатила. Говорит, чего на дуру эту пялишься? Орала как потерпевшая…
– Это на кого ты пялился-то? Вчера же не собирались вроде?
– Да на девку эту, которую вчера поймали…
– Во, блин! А ты что, пялился?
– А ты ее видел?
– Нет. А что?
Пашка ухмыльнулся:
– Ну, увидел бы, понял.
Ромка рассмеялся:
– Пашка, ты чего, влюбился, что ли? Эй!
