— Сколько ты потерял людей?
— Шестерых.
— М-да, отец не простит нам бесполезной гибели его людей.
Они замолчали — каждый думал, чем именно может грозить для них провал операции.
— Рон, но куда они могли подеваться после тебя? Ничего не понимаю. Другой-то дороги нет.
— Хм, ну, в общем-то, есть. Но ездить по ней, мало кто решается.
— Это почему?
— Она в одном месте заходит за границу.
— И ты думаешь, что…?
— Да.
— Так может, они там и сгинули?
— Может. Но я бы на это не рассчитывал, — Рон поморщился — за окном какая-то пьяная толпа устроила дебош. — И куда только стража смотрит? Похоже, опять чернь из внешнего города пьянствует.
Он позвонил в колокольчик. Вскоре пришёл дворецкий:
— Да господин?
— Валерий, ты послал за стражей?
— Да, сразу же. Они уже приходили, но сказали, что вмешиваться не будут — пошумят-пошумят и разойдутся.
— Что? — удивился хозяин дома. — Совсем от рук отбились. Завтра же схожу в Городской Совет — давно пора поставить начальника стражи на место. А они не объяснили свой отказ?
— Нет. Но, — он улыбнулся. — Я слышал, что стражники пытались уже их утихомирить в трактире, но те их выкинули, надавав тумаков.
— Что, правда? — Рон рассмеялся. — Ну, тогда ясно, почему они не вмешиваются — не хотят ещё раз опозориться.
— Не только по этому. С ними какой-то приезжий магик — ещё что-нибудь наколдует.
— Это он! — завопил от окна Ляо. — Это тот гад, что оскорбил меня! Он тоже там!
Его брат подскочил к окну и выглянул на улицу. Толпа в человек десять медленно передвигалась вдоль улицы, распевая какие-то песни. Среди них почти не выделялся магик жизни — он также был до-невозможности пьян и орал песни вместе с остальными, едва держась на ногах.
— Где?
— Вон тот! Который держит в руках лютню, — Ляо показывал на того человека, который поддерживал магика, не давая ему и себе упасть.
— Валерий. Пошли Дана и Кира — пусть тихо возьмут этого человека и ждут нас в конюшне. Мы вместе прокатимся в лес. Что-то, вдруг, захотелось свежим воздухом подышать, — дворецкий поклонился и поспешил выполнить распоряжение.
— А почему в лес? Может и внешний город сгодится?
— Дурак ты братишка! Хоть и в гвардии служишь. В городе слишком много глаз и ушей. А мне не нужны неприятности. Ты-то скоро уедешь обратно, а мне тут жить.
— Понял. Смотри, а вон и твои люди, — он указал на двух человек, которые, притворившись пьяными, присоединились к толпе. Вскоре, они уже возвращались, неся на плечах намеченную жертву. — Шустро.
— А то! Других не держим. Ладно, пошли вниз.
В конюшне их уже ждали запряжённые лошади и двое верзил. Человек, которого они выловили из толпы, лежал тут же на полу и спал, обнявшись с лютней.
— Это и есть твой обидчик? — Рон с любопытством осматривал его. Одет он был совсем не как дворянин, скорее это одежда наёмника — они обычно так одеваются. Короткие чёрные волосы с седой прядью, лицо худое. В общем-то, ничего особенного.
— Он — Ляо сердито пнул его. Он, только пробормотал что-то и сильнее прижал к себе музыкальный инструмент.
— Ясно. Заверните его во что-нибудь и езжайте за нами. Это даже хорошо, что он спит — легче везти будет. А в лесу-то мы его быстро разбудим.
Вскоре, из города выехали всадники и направились по той же дороге, по которой приехала их жертва. У одного из них через седло был перекинут большой мешок, а за плечами висела лютня.
Они достигли леса и, проехав ещё минут двадцать по дороге, свернули с неё. Углубились в лес и, достигнув небольшой поляны, спешились. Двое верзил стянули мешок с лошади и достали из него человека.
— Смотри-ка, до сих пор спит! — поразился Рон. — Дан, разбуди его. А ты сходи за дровами и разведи костёр. Ну что братишка, устроим ему приятную ночь?
С этими словами он разложил свою сумку.
— Ого! — удивился Ляо, смотря на инструменты, что были в ней. — Да это какой-то походный набор палача.
— А то! Дома опасно устраивать пыточную — вдруг заметят, а ведь надо поддерживать вид добропорядочного и всеми уважаемого члена Городского Совета. Так что приходится вот такие поездки на природу устраивать.
Он взял изогнутую иглу и задумался.
— Пожалуй, с этого и начнём. Как ты думаешь?
— А давай сначала огнём прижжем его? Совсем немного.
— Ну, ладно. Тогда…
Договорить он не успел — сзади послышался дикий вопль и хруст. Они обернулись и застыли в ужасе — прямо перед ними стоял монстр. Стоя на двух лапах, он был высотой два метра, чёрное с густой шерстью тело, а хвост елозил по земле. В своих мощных передних лапах с жуткими когтями он держал труп Дана. Его голова повернулась к замершим в оцепенение людям: морда была почти вся с костяными наростами, с жуткой пастью, а вместо ушей из головы росли изогнутые назад рога.
Неожиданно вернулся Кир, увидел случившееся и, бросив свою ношу, попытался убежать. Однако монстр откинул труп и молниеносным движением метнулся в его сторону. Догнал он его быстро и, запрыгнув на спину, придавил собой. После чего одним движением откусил ему голову.
Ляо бросился к пытающимся вырваться привязанным лошадям. А вот Рон, в отличие от своего брата, сразу понял, что они сильно напуганы и от них нет толка. Он убегал, не разбирая дороги. Страх гнал вперёд, заставляя думать только об одном — убежать как можно дальше. Однако уйти ему не удалось. Что-то метнулось слева и сильно врезалось в него, опрокинув спиной на землю. А потом перед лицом появилась та жуткая морда. Последнее, что успел увидеть перед смертью барон Рон Гронт, это глаза — они были человеческие. Он понял, чего испугался его брат, но было уже поздно.
* * *
Зверь преследовал свою жертву. Она пыталась убежать от него. Это двуногое, жалкое создание не понимало, что от него невозможно скрыться. Он уже давно мог бы нагнать и погрузить в эту живую плоть свои когти, насытиться смертью. Но нет, это скучно — ему хотелось поохотиться.
Вскоре человек начал замедляться, уставать. Зверь понял, что игрушка выдохлась и набросился. Он сбил его на землю и, нагнувшись, посмотрел в глаза своей жертвы, наслаждаясь безумием в них. А потом, одним движением перегрыз горло.
После этого он начал объедать труп человека, насыщаясь мясом и кровью.
— «Хорошо-о!», — пронеслась мысль в его сознание.
— «Хорошо? Это мне-то хорошо?!», — зверь резко остановился, прислушиваясь к чему-то.
— «Мне хорошо», — подтвердил зверь.
— «Нет, не может быть!», — не сдавалось что-то внутри его сознания.
