— Что еще ты успел вычитать о Зоне? — поинтересовался Сергей.
— Я читал практически все, что было в открытых источниках. Информации о Зоне очень много. Странно, что Ватсон был настолько не осведомлен. Он ведь до самой смерти так ничего и не понял. Жил с закрытыми глазами и умер во тьме.
— Есть такие люди, — согласился Швед.
— Но проблема в том, — продолжал Рыло, — что многие статьи о Зоне противоречат друг другу. Как и рассказы очевидцев, большинство из которых шарлатаны и выскочки. Кто-то пишет о святом воинском братстве… но с ним я уже имел счастье познакомиться. Кто-то рассказывает о бесконечной войне группировок, а кто-то говорит, что Зоной безраздельно правят диктаторы, причем у разных свидетелей имена диктаторов отличаются.
— Всё брехня, — отрезал Швед. — Выкинь из головы. Что сам видишь, в то и верь.
Расстояние, которое по дороге они прошли бы за двадцать минут, по кустам и корням пришлось преодолевать часа полтора. Самым обидным было то, что эта предосторожность оказалась напрасной: за все время им так никто и не встретился. К тому же скоро начался дождь, и довольно сильный.
Путники засели на краю леса. От опушки до первого двора было несколько сотен метров открытого пространства с редкими деревцами и остовами брошенной сельскохозяйственной техники. В сложившейся ситуации эту территорию следовало преодолевать исключительно ползком: потратить еще час времени и последние силы. Шведу этого чертовски не хотелось.
— Хорошо хоть дождь идет… — буркнул он.
— Чего же хорошего? — спросил Рыло, ежась от затекающей за ворот воды.
— Пыли не будет, без противогазов обойдемся. Они в нашем комплекте, как и обрезы, не самые новые, не самые лучшие. Хотя все равно садами лезть придется, и от радиации никуда не денешься.
— У нас есть две «медузы», — напомнил Рыло.
— Слабое утешение. В военную медицину я верю больше. Снимай рюкзак, доставай аптечку.
Сергей раскрыл пластмассовую коробку и выщелкнул из нее цилиндрический пенал.
— Цистамин? — угадал Рыло.
— С тобой даже не интересно.
Они приняли по шесть таблеток и помолчали, громко пережевывая. Дождь не кончался, а наоборот, превратился в настоящий ливень.
— Я полагаю, идти нужно сейчас, — сказал Рыло. — В такую погоду ни одна падла на улицу не вылезет.
— Угу… Все падлы сидят по домам и от скуки смотрят в окна, — как будто бы возразил Швед, но внутренне согласился: ждать нечего, лучше уже не станет, а вот хуже — не исключено.
Пригнувшись настолько низко, насколько это позволяла физиология, почти на корточках, они выбежали из подлеска и на мгновение остановились, оглядываясь, как зайцы, готовые в любой момент шмыгнуть обратно в деревья. Дождь шумел так, что перекрывал шорох травы. Словно готовясь к генеральному сражению, в небе эхом раскатывался гром. Вокруг было темно, как вечером.
«Не к выбросу ли дело?» — с тревогой подумал Швед и, призывно кивнув спутнику, побежал к трактору возле коровника. Достигнув ржавого остова, они залегли — промокнув насквозь, бояться воды было уже глупо.
В полуразрушенном коровнике было пусто. И в следующем строении — кирпичном доме, похожем на электроподстанцию, — тоже никого не нашлось.
Чем ближе они подбирались к Новошепеличам, тем сильнее Сергей нервничал. Спокойствие могло оказаться обманчивым, как недавно случилось с отрядом анархистов, и Швед, естественно, забыть об этом не мог. Вот в таких тягостных размышлениях он сам не заметил, как добежал до крайнего двора.
Швед и Рыло синхронно перепрыгнули через низкую перекладину, оставшуюся от забора, и, преодолев несколько метров погибшего сада, прижались к стене с отбитой штукатуркой. Дом стонал и поскрипывал, словно продолжал умирать все эти годы. Сергей прошел до окна, мельком заглянул в комнату и встал под выступающим козырьком, чтобы дождь не хлестал по лицу. В подполе резвились тушканы, их визг был слышен даже на улице. Рядом с колодцем Швед различил глубокие следы копыт. Поселок давно уже принадлежал не людям, а Зоне. Однако свежие стекла и новые двери, которые Сергей видел в некоторых постройках во время первой проводки, говорили о том, что не все сталкеры готовы с этим смириться.
Отдышавшись, он дошел до конца стены, выглянул за угол и поманил к себе спутника.
— На соседнем участке пепелище, там не останавливаемся, сразу рвем дальше, — сказал Сергей. — И не лезь в головешки, это могла быть аномалия, а не пожар. Хрен ее знает, исчезла она или до сих пор тлеет.
— Ясно, — напряженно отозвался Рыло. — Я готов.
До следующего дома было метров восемьдесят. Специалист по бегу с препятствиями преодолел бы это расстояние грациозней и быстрее, но Швед с Рылом — в мокрой одежде, с рюкзаками и с автоматами в руках — скакали по огородам, как два раненых архара. На пути все время попадались корневища упавших деревьев, перевернутые бочки и всякий садовый инвентарь, брошенный во время эвакуации и с тех пор никому не пригодившийся.
Второй участок они тоже проскочили насквозь и присели у ограды, за кустами одичавшего крыжовника. Рыло машинально сорвал ягодку, но Сергей ударил его по ладони.
Дальше было то, чего Швед и опасался: крепкое двухэтажное строение с недавно залатанной крышей и свежими окнами. Вместо стекол в рамах была плотная парниковая пленка, но сути это не меняло.
И хуже того — в окнах горел свет.
— Поворачиваем вправо, — сказал Сергей. — Обойдем по соседней улице.
— Кто здесь живет? — недоуменно спросил пассажир.
— Вряд ли живет, но временами, как видишь, наведывается. А кто — не знаю. И знакомиться нет никакого желания.
Рыло уже приготовился к очередному броску, когда возле соседнего дома вдруг послышались голоса. Швед едва успел вцепиться ему в ремень и повалить на землю. Люди заходили с улицы и были пока не видны, но крыльцо находилось на левой, ближней стороне, поэтому Сергей заранее поднял автомат, чтобы разглядеть незнакомцев через прицел. О чем они говорили, мешал разобрать дождь, впрочем, никакой беседы все равно не было, лишь обмен короткими фразами.
Из-за угла дома появились трое: два бойца и с ними пленный, это было ясно без всякой оптики. Швед то прикладывался к окуляру, то снова поднимал голову, пытаясь определить, как ему удобней. Расстояние было слишком маленьким, прицел не давал четкой картинки, а смотреть вживую мешали сумерки и частый дождь.
В лицо никого из тройки Сергей не опознал. Судя по комбинезонам, двое имели отношение к диким сталкерам, а третий, со связанными руками, был настолько перепачкан землей и глиной, что не поддавался идентификации. Лишь разглядев на его рукаве нашивку с человеческим силуэтом, Сергей сообразил, что это «монолитовец».
Один из диких поднялся на крыльцо и постучал. Дверь ему открыли изнутри. В проеме возникла рука, что-то выплеснула из кружки, и кто-то с хрипотцой проговорил:
