СТОУВ СЧИТАЕТ, ЧТО ВСЕ ЭТО — ЛИШЬ ДОСУЖАЯ БОЛТОВНЯ, СКАЗОЧКА, КОТОРУЮ РАССКАЗЫВАЮТ НЕПОСВЯЩЕННЫМ, ЧТОБЫ ВНУШАТЬ ИМ БЛАГОГОВЕНИЕ И УЖАС ПЕРЕД СНАДОБЬЕМ И ЕГО МОГУЩЕСТВОМ. НО КОГДА ОНА ОКАЗЫВАЕТСЯ РЯДОМ С ЗАВИТКОМ В ЭТОЙ БЕЗЖИЗНЕННОЙ, ГИБЛОЙ МЕСТНОСТИ, У НЕЕ НЕ ОСТАЕТСЯ СОМНЕНИЙ, ЧТО РАССКАЗЫ О ЕГО СМЕРТЕЛЬНОЙ СИЛЕ СУЩЕСТВЕННО ПРИУМЕНЬШЕНЫ. ТЕМ БОЛЬШИЙ ВЫЗОВ ОН ДЛЯ НЕЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТ! НО У НЕЕ ДОСТАНЕТ СИЛЫ, И ОНА С НИМ СОВЛАДАЕТ.
ОНА СТРЕЛОЙ НЕСЕТСЯ К ЗАВИТКУ. ОН ВСЕ ПРИБЛИЖАЕТСЯ, НАВИСАЕТ НАД НЕЙ МОГУЧЕЙ ГЛЫБОЙ, ПОКА СТОУВ В НЕГО НЕ ВРЕЗАЕТСЯ. В ГОЛОВЕ МЕЛЬКАЮТ МИРИАДЫ ПЕРЕПЛЕТЕННЫХ ОБРАЗОВ ИЗ ПАМЯТИ САМЫХ РАЗНЫХ СУЩЕСТВ. ОНИ ОПУТЫВАЮТ И ПОГЛОЩАЮТ ЕЕ СОЗНАНИЕ МОЛЬБАМИ И ПРОСЬБАМИ К НИМ ПРИСОЕДИНИТЬСЯ. ЕСЛИ ОНА ЭТО СДЕЛАЕТ, ВСЯ ЕЕ БОЛЬ, ВСЕ БЕДЫ И ГОРЕСТИ ОСТАНУТСЯ ПОЗАДИ, ВКРАДЧИВО НАШЕПТЫВАЮТ ЕЙ ЧУЖИЕ ОБРАЗЫ, НЕ НАДО ОГЛЯДЫВАТЬСЯ НАЗАД, НЕ НАДО НЕСТИ ПО ЖИЗНИ СТРАДАНИЯ И МУКИ ПРОШЛОГО. ВСЕ ЭТО ОНА МОЖЕТ ОТДАТЬ ИМ… ИХ ЗОВ ЗВУЧИТ В ЕЕ СОЗНАНИИ БОЖЕСТВЕННОЙ УБАЮКИВАЮЩЕЙ МУЗЫКОЙ И, КАК БАРХАТОМ, ОКУТЫВАЕТ ЕЕ ТЕЛО, СЕРДЦЕ, РАЗУМ.
ОНА УЖЕ ТЯНЕТСЯ К НИМ ВСЕМ СВОИМ СУЩЕСТВОМ, ХОЧЕТ СЛИТЬСЯ С НИМИ, НО СИЛА ИНЕРЦИИ ТОЛКАЕТ ЕЕ ВПЕРЕД И ВЫБРАСЫВАЕТ С ДРУГОЙ СТОРОНЫ ЗАВИТКА, ГДЕ ДЕВОЧКУ ЖДЕТ КОРДАН. ЕЕ КРИСТАЛЛИЧЕСКАЯ КОЖА ИСКРОМСАНА, ГОЛОВА СВИСАЕТ НА ОДНУ СТОРОНУ, НО ГЛАВНОЕ — ОНА ЗДЕСЬ И ВСЕ, ЧТО ОНА ЗНАЕТ И ПОМНИТ, ПРИ НЕЙ. ЕСЛИ ВЗГЛЯНУТЬ В ГЛАЗА СТЕРВЯТНИКА, МОЖЕТ ПОКАЗАТЬСЯ, ЧТО ЕЙ ПОВЕЗЛО, ПОТОМУ ЧТО ЕЕ КРИСТАЛЛИЧЕСКИЕ ГЛАЗА НЕ МОГУТ ПЛАКАТЬ.
Она с трудом поднялась с пола, не глядя в глаза Кордану.
— Ты успешно справилась с поставленной задачей.
В обычном его подвывающем тоне слышалась нотка недовольства. Стоув ощутила некоторое удовлетворение от того, что ее успех раздражал его.
Ей показалось, что вся кожа покрыта волдырями, но это ощущение было лишь побочным эффектом ее сурового испытания. Однако пульсировавшая в теле боль иллюзий не оставляла. Девочке потребовалась вся ее сила, чтобы вспомнить ту жуткую вертикаль и никак не проявлять перед этим самодовольным и надменным чучелом гордость самой собой. Она ему улыбнулась.
— Сердечно тебя благодарю, Владыка Кордан. Твои указания для меня бесценны. Благодаря им я становлюсь лучше.
Кордан, как павлин, распустил перья и с деланой скромностью поклонился ей.
— Я здесь, лишь чтобы служить тебе, Наша Стоув.
Снова лесть. Очень эффективный инструмент.
Раздался негромкий стук в дверь, и в помещение тихо вошел Виллум.
— Полагаю, что твое небезопасное предприятие завершилось благополучно.
— Все в порядке.
— Хранитель хочет видеть Нашу Стоув.
Ну наконец-то… Сейчас она услышит приговор.
— Почему меня не уведомили заранее? — раздраженно рявкнул Кордан.
— Спроси его об этом сам, — ответил Виллум и повернулся, чтобы уйти.
— Подожди, — прошипел Кордан, напыщенно вымещая злость на Стоув: — Завтра тебя ждет серьезное испытание. Тебе надо хорошенько подготовиться.
Стоув одарила его своей самой очаровательной улыбкой.
— Еще раз благодарю тебя, учитель.
Когда они вышли с Виллумом в коридор, он предложил ей носовой платок.
— Сколько ты приняла снадобья?
Она не взяла у него платок, облизнула губы.
— Достаточно.
— Достаточно — это сколько?
— Две ложечки.
— Такого количество хватает на десяток странников.
— Снадобье делает меня сильнее.
— Стоув, не обманывайся кажущейся видимостью вещей.
— Ничего не поделаешь, Виллум. Я делаю это в интересах Мегаполиса.
— И тем не менее я буду вынужден доложить об этом Дарию.
Странно, что он так растревожился, но Стоув прекрасно знала причины его беспокойства. Он не имеет права решать, сколько ей следует принимать снадобья. Это просто недопустимо: Кордан не позволит ему вмешиваться.
— Не надо опасаться снадобья, мой добрый Виллум.
— Я боюсь не его, а злоупотребления им. Надо было как-то переключить его внимание, заслонить эту тему другими текущими делами.
— Почему Дарий так долго не хотел меня видеть?
Виллум ничего не ответил. Нежелание Дария с ней встречаться было частью ее наказания. Хоть он старый и большая часть его органов заменена, мало кому удавалось пережить его гнев и опалу. Интересно, сильно ли он разозлился на нее?
— Что он мне сделает?
Виллум резко остановился.
— Он не разделяет мою точку зрения. Будь готова к любому его решению.
Обогнув угол, Виллум остановился. Последние шаги до изысканно украшенной дубовой двери, ведущей в покои Архиепископа Мегаполиса, Стоув прошла в одиночестве.
Остановившись перед входом, она бросила взгляд на дверную ручку, сделанную в форме лапы с когтями какого-то существа. Но какого? Не орла и не волка. Этот зверь был меньше, сообразительнее, изворотливее. Как-нибудь надо будет взять книгу с картинками и выяснить, какого зверя чтил Дарий. Когда она впервые оказалась в Городе и ее привели сюда, она дрожала от страха, но Дарий был с ней добр и приветлив. Он тогда очень ее порадовал замысловатыми заводными плюшевыми игрушками и сладким тортом. Игрушки сохранились еще с довоенных времен — обезьянка, лев и ослик. Он читал ей всякие рассказы и учил строить карточные домики.
Но те времена прошли, когда она начала странствовать в Краю Видений. Когда стала Нашей Стоув. Теперь ее визиты к нему всегда носили официальный характер, были делом государственной важности, и Дарий не раз давал ей понять, что к ним надо относиться с подобающей серьезностью. Поскольку теперь они были частью официального протокола, он держал с ней должную дистанцию. Она, конечно, покорно смирится с любым наказанием, которое он на нее наложит, ведь главной задачей теперь было восстановить его доверие. На все вопросы Старейшего она будет отвечать правдиво и с предельной искренностью. Ей необходимо было доверие Дария, чтобы со временем его уничтожить.
Стоув глубоко вдохнула через нос, чтобы успокоиться. Она коснулась ручки в форме когтистой лапы, дверь распахнулась. И девочка вошла в зал, оставив Виллума, с которым ей было так спокойно, позади. Дверь за ней бесшумно затворилась.
Дарий величественно восседал в своем кресле. Его мрачный и жесткий взгляд был устремлен на Стоув.
— Ты знаешь, почему я тебя вызвал?
— Я плохо поступила с клириками во время визита на фабрику.
Уголки его тонких губ едва заметно поползли вверх.
— Один из людей оглох, другой лежит в коме, у третьего парализована половина тела. Это ты называешь — плохо поступить?
Она сделала вид, что потрясена, потом понурила голову, изображая стыд. На деле же ее трясло от возбуждения — неужели она обладала такой силой, что смогла такое отчебучить?
