— Где это ты снова пропадал? Я сразу по твоему виду понял, что ты не спал.
— Путешествовал.
— Ты же обещал мне этого не делать!
— Я был не в Краю Видений. Я могу покидать свое тело и видеть то, что происходит вокруг. Правда, очень далеко я улетать не могу. По крайней мере, пока.
— Вечно ты что-нибудь новое придумаешь, — посетовал Лампи.
— Ничего в этом нового нет. Мне и раньше доводилось такое делать. — Роун, пошатываясь, поднялся, ноги и руки были как ватные.
— Ты сидел в этой позе все время, пока я отсутствовал?
Роун потопал ногами, сделал несколько упражнений руками, чтобы разогнать кровь.
— Только вот, понимаешь, я не очень чувствую, как в этих путешествиях течет мое время. Мне-то казалось, что прошло всего несколько минут!
Лампи усмехнулся.
— Ничего удивительного, что у тебя ноги и руки затекли, — меня здесь весь день не было. Видел что-нибудь интересное в своих скитаниях?
— Ворона видел. С фандорами. Никак в толк не возьму, почему он оказался с ними? Они вроде как к схватке с кем-то готовились.
— Они далеко были? Роун покачал головой.
— Не знаю. А еще я тебя видел с Мизой.
Но вместо смущения или неловкости, которые он ожидал увидеть, Лампи опечалился.
— Прости. У вас что-то не заладилось?
— Да нет… Она учила меня их языку, он просто потрясающий. К концу дня мы уже стали немного понимать друг друга.
— Что же тогда физиономия у тебя так вытянулась?
Роун подумал, что встреча с Мизой вызвала у Лампи воспоминания о Лелбит, но в голосе друга ему послышалось совсем не сожаление.
— Что случилось? Мне надо это знать.
Лампи поднял голову, пристально посмотрел Роуну в глаза и заговорил с необычайным волнением:
— Все дело в том набеге кровопийц на Праведное…
— В тот день я многих из них сбросил со стены. Мы сражались за наши жизни.
— Они тоже, — ответил Лампи. — Правитель Брак пытался отравленной водой из озера затопить их туннели. Это случилось, когда их мужчины были на поверхности. Браку как-то удалось найти вход в один из их туннелей, и он распорядился закачать туда смертоносной воды. Погибли сотни хроши, в основном женщины и дети. Когда мужчины вернулись и узнали о случившемся, они обезумели от ярости и горя. Вот тогда-то они и решились на то, чего никогда раньше не делали.
Роун был потрясен. Он на себе испытал коварство и жестокость правителя и прекрасно понимал, что тот способен на массовое убийство. Все, что он знал о том сражении, оказалось ложью, и, хотя он не сомневался в истинности слов Лампи, ему надо было вернуться к событиям того дня, чтобы сопоставить свои воспоминания с тем, о чем поведал ему друг.
— Вот, значит, почему кровопийцы оказались настолько неподготовленными к сражению — у них были только лестницы для штурма крепостных стен. А боли они, казалось, не чувствуют из-за того, что обезумели от горя…
— Одной из убитых была мать Мизы. А сама она не смогла удержать отца от участия в битве. Он одним из первых влез по лестнице на стену.
— Я помню… — подавленно сказал Роун.
— Почти никому из кровопийц не удалось спастись от наемников. Тех, кого они после битвы нашли живыми или мертвыми, побросали в озеро. Но один из молодых воинов, которому удалось вернуться живым, рассказал Мизе, что человек, одетый не в такие, как у остальных, одежды, оттолкнул от стены лестницу, по которой поднимался ее отец, он упал и сломал себе шею.
Тяжелый взгляд Роуна неподвижно уперся в земляной пол.
— Он говорил обо мне. Это я убил отца Мизы.
ТОСКА
РУЧКИ ДВЕРИ ДАРИЯ КОГТИ УКРАШАЮТ,
НО НИКТО СПРОСИТЬ НЕ СМЕЕТ,
ЧТО ТЕ КОГТИ ОЗНАЧАЮТ.
НУ А МНЕ ОДИН ЧУДАК КАК-ТО НАШЕПТАЛ:
«ТЫ НЕ БОЙСЯ ЭТИХ ЛАП,
КОГТИ ИХ — СОВСЕМ НЕ ТО,
ЧТО ТЫ ПРЕДПОЛАГАЛ».
ПРЕДАНИЯ СКАЗИТЕЛЕЙ
Стоув просыпалась, будто постепенно вылезала из кокона сна — образы привидевшихся ей кошмаров прилипчивыми тенями еще бродили в голове. Всю ночь напролет ее навязчиво преследовали картины всей ее жизни с того времени, как она себя помнила, причем в них все время безжалостно вторгались жуткие звуки, какие-то крики и отблески пожарищ, от которых ее охватывал ужас. Почему же это происходило с ней именно теперь? Как будто что-то бередило именно те воспоминания, которые ей так хотелось забыть.
Она не двигалась, не поднимала отяжелевшие веки. А что, если кто-нибудь об этом узнает? Что, если во сне она кричала? Девочка прислушалась. Кто-то был рядом с кроватью. Гвинет? Нет, дыхание человека было другим: Гвинет дышала часто, но неглубоко, а тот, кто сидел рядом, дышал глубоко и размеренно. Значит, Гвинет рассказала кому-то о том, что ночью она кричала. Зачем? Уж лучше бы помалкивала, потому что тогда она должна была бы признаться, что давала Стоув вино, а за это ее ждало неминуемое наказание. Получается, что девочка творила во сне такое, что очень испугало служанку. Кому же она решилась об этом рассказать? Вот в чем вопрос.
Стоув чуть-чуть приоткрыла глаза, ровно настолько, чтобы разглядеть силуэт Виллума. Это хорошо. Значит, в контролируемых мозгах Гвинет сохранилась доля здравого смысла. Если повезет, Виллум ее поймет. Он сможет ее защитить. Продолжая лежать неподвижно, Стоув разглядывала желтый балдахин над кроватью и думала над своим положением. Полоска света пробивалась сквозь тяжелые шторы, значит, было уже где-то около полудня.
— Ты долго здесь сидишь? — спросила Стоув.
— Как известно, время — понятие относительное. Поэтому мне кажется, что я здесь сижу с тобой совсем недолго.
Но по синякам под его опухшими глазами девочка поняла, что он с ней, наверное, всю ночь просидел.
— Мне кажется, что-то было не то с этим вином.
— Стоув, — тихо сказал Виллум, придвинувшись к кровати, — когда я сюда пришел, тебе что-то снилось, ведь так?
Он улыбался усталой, но доброй улыбкой. Может быть, ей станет полегче, если она ему обо всем расскажет? Девочка кивнула.
— Я вспоминала во сне о том, как человек в красной маске передавал меня клирикам. И фургон, на котором меня сюда привезли. Раньше я никогда не пробовала мороженое…
— Не всех детей сюда так доставляют, — Виллум нахмурился, будто раздумывал над какой-то затейливой загадкой. Потом перевел на нее озабоченный взгляд и негромко сказал: — Но за жизнь твою они опасались. Ты была очень худенькой и бледной, все время молчала. О моих способностях воспитывать детей доложили Дарию, и он сказал мне тогда, чтобы я встретился с тобой.
— И ты мне показал разные игры со скакалками и смог меня разговорить.
