Скрыв таким образом лица, они вышли из тени деревьев у дальнего края селения и на дороге затерялись среди идущих. Пройдя ворота, трое друзей выбрали наименее многолюдный путь, следуя за ярко разодетыми людьми.
Построено селение было беспорядочно, хотя многие дома в нем возводились из камня или кирпича. Повсюду виднелись следы упадка — в покосившихся оконных рамах, облупившихся ставнях и дверях, разбитых мостовых, которые некогда были гладко вымощены, а теперь превратились в неровные тропинки, покрытые щебнем и битым камнем. Некогда селение это явно процветало, но те времена давно прошли. В отличие от Праведного, жители его наверняка не пользовались благосклонностью Города.
Трое друзей неспешно прогуливались мимо лотков и палаток, стоявших на открытом рынке в самом центре. Как и говорила Мабатан, лица многих жителей и гостей селения были покрыты ярко разрисованными масками. Взрыв хохота привлек их внимание к помосту, стоявшему посреди импровизированной сцены, на котором хромал и стонал старик с длинными седыми патлами, лицо его избороздили глубокие морщины.
— Ох-ох-ох… — кряхтел старик, так сгибаясь и покачиваясь, что, казалось, вот-вот свалится с ног.
Внезапно на сцену ворвался косоглазый клирик в изодранной синей форме, огромном рыжем парике на голове и упал в ноги старику. Было видно, что он в ужасе, потому что его поймали и сейчас изобьют как Сидорову козу, — публика от этого пришла в восторг. Клирик подобострастно заскулил:
— Владыка, Владыка, что с тобой приключилось, мой повелитель?
— Сердце мое работать отказывается, — ответил ему старик, потирая грудь. — Ох! И бедный мой старческий мочевой пузырь. Я уже несколько месяцев пописать нормально не могу! Но самое страшное — кишки мои несчастные, внутренности мои изношенные!
Он склонился вперед и так оглушительно пукнул, что клирик свалился со сцены прямо в толпу. Зрители чуть животы со смеху не надорвали.
Роун не мог отвести глаз от актера, игравшего роль старца. В нем было что-то очень знакомое… Юноша был уверен, что знает его, но где и когда он мог с ним познакомиться?
Взобравшись обратно на сцену и украдкой зажимая себе нос, актер, выступавший в роли клирика, продолжил:
— Что ты хочешь, чтоб я сделал для тебя, о Прямая Кишка Города, Архангел Метеоризма, Наш Великий Источник Сероводорода?
— Достань мне новые запчасти!
— Но-о-о-о, Наш Самый Пахучий, Покровитель Всех Мягких Сыров, у народа в Дальних Землях нет больше запасных частей.
— Ты что несешь! Что значит — больше нет? — оглушительно заорал старик.
— Это не я сказал, о Наш Смердящий, это они! Это они так говорят! — воскликнул клирик, указывая на толпу.
— Тогда, мой верный слуга, я оказываю тебе честь и разрешаю тебе отдать свои органы мне!
— Но они, о Повелитель Болотных Газов, не соответствуют стандарту! — в ужасе вскричал клирик и попятился.
Старик вдруг протянул руку и схватил клирика за огромный волдырь величиной с яблоко, вспухший у слуги на шее. Клирик тут же расслабился и заулыбался:
— Я весь твой, о Великий Трепещущий Сфинктер.
Два клоуна, очень смахивающих на чиновников высокого ранга, вкатили на подмостки покрытую тканью больничную койку, на которую лег клирик-донор. Старик вытащил из-под койки огромную пилу. Когда он стал пилить тело, то под тяжестью огромной пилы его так бросало из стороны в сторону, что клоуны-чиновники вынуждены были его поддерживать. Покосившись в сторону зрителей, он прокудахтал:
— Теперь я буду жить вечно!
— Чтоб тебя разорвало, Дарий, от его внутренностей! — выкрикнул один из зрителей.
Старик злобно ткнул пальцем в сторону крикуна:
— А следующим будешь ты! Когда мне новый анус понадобится, я его у тебя вырежу!
Все оглушительно захохотали, но внезапно смолкли, когда старик засунул руку в тело клирика аж по самый локоть. Он оглянулся по сторонам и ухмыльнулся.
— Вот оно, мое новое сердце! — вскричал старец и вытащил на всеобщее обозрение кусок старой покрышки. Швырнув его в толпу, он снова сунул руку под покрывало и нетерпеливо стал доставать оттуда один за другим кочан капусты, старый носок, потом мешок с мусором.
— Сердце! Сердце! Город мой отдам за сердце! — жалобно выл старик.
Все свистели, кричали и глумились над обезумившим злодеем, но он внезапно замер и стал прислушиваться. Толпа смолкла, ожидая увидеть очередной комедийный трюк. Но тут все услышали то, к чему прислушивался актер. Издали явственно доносился стук копыт. Было понятно, что к селению скакали всадники.
— Наемники! — закричал кто-то, и тут же началось настоящее столпотворение.
Мужчины бросились запирать ворота, люди носились, вопили, подзывали к себе детей, торговцы бросали лотки. Актеры собрали реквизит с костюмами и растворились в толпе. Лампи обернулся к Роуну. Из-под маски виднелись лишь его глаза, и Роун заметил в них панику. Куда им было податься?
Вдруг перед ними будто из-под земли возник актер, игравший мерзкого старца. Он крикнул:
— Идите за мной! — и повел их вперед по извилистой улочке.
Когда они дошли до поворота, Роун оглянулся. Ворота распахнулись, и всадники галопом пронеслись в селение, все сметая на своем пути. Он тут же их узнал — это были фандоры, которых он видел в полете своего астрального тела. За ними на безопасном расстоянии следовал человек, с которым Роун мечтал бы никогда больше не встречаться, — Ворон.
— Сюда, — старый актер махнул рукой в направлении проулка, где стоял обшарпанный домишко.
Его хозяин распахнул дверь, и они прошмыгнули в дом. Как только они оказались внутри, входную дверь заперли и закрыли на запор. Хозяин провел их через кухню в чулан. Там он открыл потайную дверцу, за которой вниз вела лестница в погреб.
— Торопитесь, быстрее! Скорее спускайтесь!
Лампи с Мабатан спустились вниз первыми, за ними последовал Роун. В угол погреба уже забилась женщина с тремя маленькими детьми. Когда Роун спрыгнул на утрамбованный пол, она недоверчиво посмотрела на него, и в ее глазах он увидел страх и ненависть. Женщина попыталась загородить собой детей, и Роуну стало так стыдно, что он от нее отвернулся. Эх, ему бы не прятаться, а защищать этих людей… Он взглянул вверх именно в тот момент, когда потайная дверь закрылась. Последним по лесенке спускался старый актер. Роун удивился, как проворно он сбежал вниз. Слишком уж он был гибким и сильным для своего возраста! От резких движений с его напудренных волос осыпалась пудра, и голова казалась в пыльном ореоле.
— Ну вот, Роун из Негасимого Света, мы и встретились снова, — улыбнулся ему сказитель Камьяр, когда подземелье погрузилось в темноту.
Наверху раздался тяжелый стук во входную дверь, и они услышали, как от сильного удара дверь с грохотом распахнулась.
— Приведи ко мне своих детей! — раздался приказ фандора.
