— Всегда готова, — ответила женщина.
Кивнув, Лампи взобрался на пень и застыл там как статуя.
— Ну ладно, а теперь придай своему облику немножко обаяния, — Камьяр обратился к Талии: — Талия, дорогая, что он там у нас в этой сцене играет?
— Он просит, чтобы ему сохранили жизнь.
— Ну, Лампи, давай, проси! — сказал ему Камьяр.
— Пожалуйста, ну не надо, пожалуйста… — бормотал Лампи.
Закрыв одной рукой лицо, Камьяр зарычал, потом бросил на Лампи оценивающий взгляд и глубоко вздохнул.
— Ты можешь эту сцену играть лучше, гораздо лучше. Встань на колени. Вот так. Голову приподними. Хорошо. А теперь взгляни этому клирику прямо в лицо.
Лампи сделал все, как ему было сказано, но Талия так скосила глаза, что он не смог удержаться от смеха.
— Талия, дорогая, постарайся его не смешить!
— Это не вина Талии, — еле проговорил Лампи между взрывами хохота.
— Конечно, это не ее вина. Тогда, если не возражаешь, давай-ка, Владыка Ламп, вернемся к твоим мольбам. Ну, давай, прояви хоть чуточку энтузиазма, пойми: ТЫ ПРОСИШЬ, ЧТОБЫ ТЕБЯ НЕ ЛИШАЛИ ЖИЗНИ!
Отчасти вняв громогласной просьбе Камьяра, Лампи попытался отнестись к делу с большей серьезностью, и ему действительно удалось сыграть свою роль более убедительно.
— Пожалуйста, пожалуйста, не надо, не посылайте меня в Город!
— Да. Да. Вот так. Вот это от души!
Когда Талия с Лампи завершили сцену, Камьяр обошел вокруг них, бормоча себе под нос:
— Неплохо, неплохо. Хотя навыков ему не хватает. Подучи-ка, Талия, Лампи нашему ремеслу! — Потом, выгнув бровь, он взглянул на Роуна. — Теперь, когда ты пришел к окончательным выводам относительно снадобья, скажи мне, как ты относишься к тем, кто его принимает?
— Доверять им нельзя, я прав?
Взглянув, как Талия гоняется за Лампи вокруг пня, Камьяр крикнул:
— Быстрее! — Потом, обратившись к Роуну, сказал: — Знаешь, Роун, не все ловцы видений верят в одно и то же. Когда придет время, не все они встанут по одну сторону баррикад.
— Ты знаком с Аландрой?
Камьяр рассмеялся.
— Она была таким печальным милым маленьким брошенным ребенком, когда я впервые ее увидел. Господи, каких только жертв они от нее не требовали! Они отправили ее в это безумное Праведное, где она должна была помогать с поставками детей в Город. Я поражаюсь, как у нее там крыша от этого занятия не поехала.
— Она рассказывала мне, что все время находилась в состоянии внутренней борьбы, — согласился Роун. — Но она — до мозга костей ловец видений.
— Ты ведь знаешь, что ее спасли преданные забвению. Они пошли на это, потому что знали о ее выдающихся способностях.
— Ой! — крикнула Талия.
Сидевший на ней Лампи вскочил.
— Прости меня, прости, я тебя не зашиб?
— Нет, — ответила она. — Это называется «актерская игра». Я должна была сказать это «Ой!».
— Ну что ж, я рад, что эта сцена у вас получилась, — крикнул им Камьяр. — Теперь все можно прокрутить сначала еще разок. Если не возражаешь, молодой Ламп, не выходи из роли.
Получив наставление, Лампи вернулся к репетиции. Он снова взобрался на Талию.
— Ой! — крикнула она, скорчив выразительную гримасу.
Вдруг без всякого предупреждения Роун толкнул Камьяра так, что тот упал на землю. В дерево рядом с ним вонзилась стрела.
— Клирики, — прошептала Межан.
Мабатан подняла сначала пять пальцев, а потом еще четыре. Девять клириков. Пролетела еще одна стрела, чуть не задев ее руку, потом — еще две. Камьяр сделал всем знак распластаться на земле.
Роун дернулся, чтобы дотянуться до своего мешка, и почувствовал, что шрамы на груди у него разошлись. Но до меча он все-таки дотянулся. Он прекрасно понимал, что кроме него здесь никто не умел защищаться от врагов.
Плотно зажав в ладони рукоять меча, он слушал, как приближаются тяжелые шаги. Выглянув из-за скалы, Роун увидел крепко сбитого клирика, направлявшего на него заряженный арбалет. Роун подпрыгнул и выбил оружие из рук врага. При этом стрела сорвалась с тетивы и вонзилась в землю рядом с его ногой. Обнажив меч, клирик бросился на Роуна. Тот отразил нападение и сам нанес удар по мечу врага. Потом увернулся и с такой силой ударил клирика в грудь, что тот отлетел назад и ударился спиной о дерево. Оправившись от удара, он достал из-за пояса короткий полупрозрачный брусок и направил его на Роуна. Устройство что-то тихонечко пробренчало, и Роун ощутил в груди несильную странную боль. Она тут же превратилась в оцепенение, распространившись по всему телу. Руки у него онемели, он не мог больше сжимать рукоятку меча-секача, колени подкосились, и он как паралитик свалился на землю. При этом со всех сторон до него доносились крики и стоны. Он беспомощно смотрел на клирика, уже занесшего над ним меч, а в голове болью отдавалась мысль о том, что его поиски приключений обрекали спутников на смерть.
Но клирик так и не обрушил на него смертельное оружие — глаза его вдруг безумно расширились, рот раскрылся как у выброшенной на берег рыбы. Он упал, и Роун увидел, что из спины его торчит глубоко вонзившаяся вязальная спица.
К трупу подошел Камьяр, вынул свою спицу и стал вытирать с нее кровь.
— У нас, у сказителей, любимое занятие — вязание. Прекрасный способ снимать напряжение, как считаешь?
Внезапно наступила тишина, в которой хорошо поставленный голос вывел ноту «до» в среднем регистре.
— Талия, — прокомментировал Камьяр.
К «до» присоединилась нота «ля».
— Это Доббс.
Тут же послышалось «ми», образовав безукоризненно гармоничный аккорд.
— А это — Межан, — улыбнулся Камьяр. — Теперь все отчитались о проделанной работе.
Межан подбежала к ним и стала внимательно изучать странный брусок, а Лампи подскочил к Роуну.
— Тебя не ранили?
— Кажется… я… не могу… двигаться, — с трудом проговорил Роун, едва двигая непослушной челюстью.
— Ничего страшного, Роун, не переживай. Действие этого устройства прекратится через час, — сказала Межан, протянув к нему странное оружие.
Камьяр взял у нее брусок и положил в карман.
— Нам очень повезло — это самое совершенное оружие, которым они пользуются. Город сам боится того оружия, которое там создается, потому что его могут повернуть против самих Владык.
Поэтому минимум навыков и беззаветная отвага вполне могут обеспечить достаточную защиту. Но никто не знает, что случится, если начнется настоящая заваруха.
— Все девять клириков пали, пронзенные вязальными спицами, — произнес Лампи, оглядев поле боя. — Это что, те самые спицы, которыми вы обычно вяжете?
