— Действенное оружие, ведь правда? — спросила Межан. — Они длиннее и значительно тяжелее, чем обычные вязальные спицы, но вес их развивает силу рук. Да и концы у них поострее будут, поэтому их можно использовать не только для вязания.
Она взяла спицу и метнула ее в невысокое деревце, стоявшее футах в двадцати от нее. Спица с убийственной силой глубоко воткнулась в ствол.
— Такой инструмент стоит нескольких царапин на пальцах!
— Больше никогда в жизни не повернусь спиной к человеку, который занимается вязанием, — торжественно поклялся Лампи, положив руку на сердце.
— Хвала небесам! — вскричал Камьяр. — Я взрастил еще одного актера!
* * *
Как и обещала Межан, через час Роун снова почувствовал покалывание в коже и скоро с помощью друзей он смог подняться и самостоятельно ходить.
— Ты уж меня прости, что я опередил тебя моей спицей, — извинился Камьяр. — Уверен, что ты и сам убил бы этого клирика, даже если бы тебе пришлось разорвать его зубами.
— Возможно. Хоть мысль об убийстве мне не доставляет никакой радости.
— Совсем никакой? Может быть, именно поэтому ему и удалось тебя вырубить.
— Не исключаю.
— Вот так рождается еще одна легенда о долгожданном избавителе, — с усмешкой сказал Камьяр. — Он скорее погибнет, чем ввяжется в драку, как истинный сын Негасимого Света.
— Не совсем так.
— Неужели? А что есть истина, Роун? Тебя учили уважать жизнь во всех ее проявлениях — так гласит известное избитое сказание. Потом тебя насильно сделали воином.
— Я бы не сказал, что это было сделано насильно.
— Тебе это было по душе, конечно, тебе это нравилось. У тебя талант к военному искусству. Дар, как сказали бы некоторые. И тебе бывает приятно его проявлять.
— Так мне говорил Святой.
— Может быть, он не во всем ошибался.
Роун опустил глаза, уставившись себе на ноги.
— Было время, когда и я так думал.
— А теперь?
Роун осторожно поднял рубашку и сморщился от боли, отрывая ткань от открытой раны.
Камьяр даже присвистнул.
— Красивая, конечно, но слишком уж большая.
— Это я получил в дар от тех семей, родственников которых я убил, используя мой, как ты говоришь, «талант», — сказал Роун.
— К вопросу о твоем таланте — ты уж меня прости, но мне нужно знать, — если нам снова доведется столкнуться с клириками, могу я быть уверен, что ты будешь сражаться на нашей стороне?
— Если до этого дойдет, конечно, буду. От вида крови меня не стошнит.
— Но если все-таки тебя вырвет, целься во врагов. Рассмеявшись, Роун протянул руку Камьяру.
— Договорились!
* * *
Они вышли из зарослей кустарника на широкую разбитую дорогу, уходившую к самому горизонту. Уже почти стемнело.
Лампи шел впереди и заметил у обочины древний дорожный знак, заляпанный грязью и покрытый ржавчиной.
— Шоссе номер один, — прочитал Роун. — Эта дорога вела в Город.
— Да, — откликнулся Камьяр. — Она и теперь туда ведет.
— Идти по ней, наверное, опасно, — предположил Роун. — Нас здесь легко заметят.
— В обычных обстоятельствах мы могли бы этого избежать.
— Но в обычных обстоятельствах эти синие мундиры не рыскают по лесам, — заметила Талия.
— Если позволите, вопрос: почему эти клирики вообще на нас напали ни с того ни с сего? — вклинился в разговор Доббс. — Обычно синие мундиры перед тем, как убить, о чем-либо расспрашивают.
— За последние недели они сильно изменились, — сказала Мабатан. — Любого, кто идет не по дороге, они считают врагом.
— Именно в этом кроется ответ на волнующий нас вопрос. Идти в Город нам надо открыто, — заявил Камьяр. — Да, скоростная магистраль. Неужели вы не испытываете благоговейного трепета, ступив на ее поверхность?
Талия подошла к повозке, ласково похлопала лошадку и достала пару длинных одеяний.
— Подмастерья! — командирским тоном позвала она.
— Обратите внимание на капюшоны, они вам пригодятся.
Роун накинул на себя накидку, скрывшую его заплечный мешок и меч. Все семеро вышли на дорогу, зорко оглядывая окрестности. Мабатан остановилась, приложила ухо к земле, и все напряженно замерли.
— Талия сказала мне, что мы лишь в трех днях пути от Города.
— У тебя есть какой-нибудь план, Роун из Негасимого Света?
— Нет, плана у меня никакого нет.
— План всегда полезен, — назидательно заметил Камьяр, — особенно если хочешь выбраться из передряги живым.
— Роун разыскивает сестру, — сказала ему Мабатан.
Сказитель слегка опешил.
— Действительно? У тебя есть сестра?
— Наша Стоув, — сказал Лампи.
— Нет, вы слышали? Он хочет получить аудиенцию у Нашей Стоув!
Всем стало не по себе. Камьяр взглянул на Роуна.
— Тебе это очень надо?
— Очень.
— И мне не удастся тебя переубедить?
— Не думаю.
Камьяр глубоко вздохнул и отряхнулся, как собака после купания.
— Ну что ж, друзья, переубедить его нам, как я понимаю, не удастся, — сказал он актерам, потом обернулся к Роуну: — Ты хоть что-нибудь знаешь о Городе?
— Однажды я видел его, когда был в Краю Видений.
— Ну и что же ты из этого понял?
— Общей картины у меня не сложилось, но я уверен, что там опасно.
— Для начала неплохо. По крайней мере, он знает, что в Городе опасно.
— Как в пасти чудовища, — согласился Доббс.
— Твоя сестра сама чудовище, — сказала Межан, наскакивая на Роуна.
— Она не может быть ничем, кроме символа, ей еще только десять лет.
— Думай что хочешь, — парировала Межан, — но о том, что творится вокруг, нам известно многое. И можешь быть уверен, что сестрица твоя стала Идолом Города совсем не за красивые глаза. Люди видели, как она присутствовала при операциях, когда вырезали органы похищенных детей, а некоторые даже говорили, что она сама принимала в этом участие.
Роун вздрогнул. Он вспомнил, как во время странствия в Краю Видений видел кровь, капавшую с пальцев сестры.
— А один человек даже был свидетелем того, как она на общественной дороге раскалывала своим слугам черепа.
— Да как же маленькая девочка могла раскалывать взрослым черепа? — спросил Лампи.
От этого вопроса Роуна передернуло, но он вполне мог такое допустить. В этом чудовище, как теперь называли Стоув, он продолжал видеть ребенка, продолжал любить свою сестру. Он все сделает для нее!
