— Я должен с ней встретиться. Мне нужно видеть ее лицом к лицу.
— Ее все время охраняют. Она никогда не выходит из Пирамиды без сопровождения небольшой армии, — предупредила Талия.
— Если сначала она сама не отправляет своих охранников на тот свет, — криво ухмыльнулась Межан.
— Ну что ж, — сказал Камьяр, — у нас есть кое-какие связи в Городе. Хотя уверен, что радости это никому не доставит — с нами вообще неохотно идут на сотрудничество. Но надежда на чудо нам не повредит.
Мабатан подняла руку, призывая их к тишине, склонила голову к земле и мрачно произнесла:
— Двое всадников.
— Клирики? — спросил Камьяр.
Она поднялась и отрицательно покачала головой.
— Нет. У этих кони крупнее.
— Ну вот, друзья мои, настало время во всем блеске показать наш актерский талант. А ты, Роун, будь так добр, сыграй нам что-нибудь повеселее, пока мы будем разыгрывать представление.
Роун вынул из кармана флейту.
— Подмастерья, накиньте капюшоны. Сыграй джигу, будь любезен.
Вскоре показались двое всадников. Братья. Одним из них был брат Волк.
Роун с Лампи низко склонили головы, спрятав лица под капюшонами. Как и подобает настоящим подмастерьям, держались они так, чтоб их никто не замечал.
— Кончай балаган, подмастерье! Не видишь? У нас дорогие гости! — Камьяр улыбался, глядя в бесстрастное лицо Волка. — Достопочтенные братья! Всего за несколько монет мы с радостью сыграем для вас потрясающий спектакль!
— Скажи мне, рассказчик, сколько времени вы шагаете по этой дороге? — спросил Волк.
— Всего лишь день. Мы давали представление в том самом селении, где вы так своевременно появились. Да благословит вас Господь за то, что вы спасли нас от этих злодеев-фандоров.
— Скоро мы избавим вас от них навсегда, а с ними и от их предателя-предводителя, — сказал Волк, одной рукой поглаживая и успокаивая коня.
— Если б только это положило конец нашим бедствиям! По их следам Город уже рассылает клириков.
У Волка эта новость вызвала живой интерес.
— А сам ты видел клириков?
— Да, собственно, вчера на закате там, в лесу. Сколько их было, ты не помнишь? — спросил Камьяр, обернувшись к Талии.
— Десять, кажется. Или, может быть, девять?
— А еще мы слышали, что они разорили селение землепашцев к востоку от того озера, которое формой напоминает палец, — пробормотал Доббс.
— Да, это уж точно работа клириков, — поддакнула Межан.
— Мы разыскиваем одного беглеца из нашего братства, — крикнул Волк, перекрывая завязавшийся галдеж.
— Готовы вам служить!
— Высокий, белокурый. У него такой же меч, как у меня. — Он поднял свой меч-секач. — Ему где-то лет восемнадцать.
Интересно, подумал Роун, разыскивает ли его брат Волк на собственный страх и риск или все братья хотят заставить его заплатить за смерть своего Пророка?
— Ты это говоришь о Роуне из Негасимого Света? — поинтересовался Камьяр.
— Ты что-нибудь знаешь о нем? — воскликнул Волк.
— Лишь то, что он погиб в землях Пустоши. По крайней мере, так мы рассказываем в своих историях.
— У нас есть основания считать, что он жив.
— Ну что ж, молодого человека с такой репутацией, как у него, выследить будет не сложно, — сказал Камьяр, почесывая щеку. — Он вам нужен живой или мертвый?
— Он нужен нам живой. Никто не должен причинить ему вред. Он наш.
— Не сочти мой вопрос слишком дерзким, брат, но полагается ли за это награда?
— Три коня. И сотня золотых.
В глазах Камьяра искрой блеснула корысть.
— Достойная награда! Может быть, мы и кажемся лишь никчемной группой лицедеев, господин, но нас еще никто не заподозрил в глупости, и мы ничего не пропускаем мимо ушей.
— Я наслышан об этом.
— Благодарю тебя. Если Роун из Негасимого Света и впрямь жив, мы об этом обязательно узнаем и все сделаем, чтобы доставить его тебе. Сотня золотых!
— Тебе не следует недооценивать его силу, рассказчик. Схватить его будет совсем нелегко.
— Мы всяких историй понаслышались, точнее говоря, сами их понарассказывали. Но когда речь идет о сотне золотых, всегда можно найти какой-нибудь выход! Не говоря уже, конечно, о трех конях.
— И то правда, — пробурчал Волк. По его сигналу братья проехали мимо актеров. Уставившись на Роуна, он притормозил. — Я уже видел где-то такой инструмент.
Роун оцепенел, боясь пошевелить пальцем.
— Вне всяких сомнений, — нашелся Камьяр. — Но разве ты мог слышать такую замечательную игру?
Он крепко хлопнул Роуна по спине. Как залетали его пальцы по клапанам флейты, какую бешеную, бесшабашную мелодию старинного танца он выдувал из нее! Талия с Доббсом пустились в пляс, топоча в такт сумасшедшей музыке.
Губы брата Волка растянулись в улыбке, он кивнул и ускакал, оставив группу чудаковатых сказителей далеко позади. А подмастерье с флейтой все продолжал играть, но, когда братья отъехали на безопасное расстояние, он стал наигрывать другой мотив — запавшую с детства в память мелодию, которую слышал когда-то в селении под названием Негасимый Свет.
ВЗЛЕТ СТЕРВЯТНИКА
ДОЛГИЕ ГОДЫ ТОРГОВЛЯ ВЕЛАСЬ ПОД ПОКРОВИТЕЛЬСТВОМ И ЗАЩИТОЙ ДРУГА. НО ВЛАДЫКА И ПРАВИТЕЛЬ ОКАЗАЛИСЬ ЗАМЕШАННЫМИ В КОРРУПЦИИ, И ДРУГ СЧЕЛ ИХ НЕДОСТОЙНЫМИ. ПОСЛЕ ТОГО КАК ПРОРОК РАЗРУШИЛ ИХ СОЮЗ, ВОЦАРИЛСЯ ХАОС.
ИСТОРИЯ ДРУГА В ИЗЛОЖЕНИИ ОРИНА
Отлично, — сказал доктор Аркантас. — Точность твоих движений просто поразительна! Пока врач что-то у себя записывал, Стоув следила за предсмертными судорогами крота. Это был уже восьмой грызун, которого она в тот день прикончила. Хватит!
— Доктор Аркантас, мне нужно отдохнуть, — сказала она самым милым своим тоном.
Она маялась у него в лаборатории с самого утра. Конечно, он уже получил все сведения, которые ему были нужны.
— Да, да, Наша Стоув, ну конечно. Прости меня, я слишком глубоко задумался. Должен сказать, что возможности применения этой твоей способности просто невероятны! Я даже о времени позабыл.
В этой безупречно чистой белой палате он сам чем-то напоминал своей суетливостью одну из крыс, когда быстро перебирал распечатки данных и как с писаными торбами носился с восемью покрытыми кровавыми подтеками стеклянными колпаками.
— Ты бы не мог меня разбудить где-нибудь через полчасика? — Стоув мягко склонила головку, пока Аркантас возился с мониторами. Потом опустилась на кушетку, закрыла глаза и театрально зевнула. Когда за раздражавшим ее доктором мягко захлопнулась дверь, она наконец почувствовала некоторое облегчение.
