— Все ее жизненно важные показатели более чем отличные. В чем-то они даже превосходят предыдущие. Есть, конечно, некоторые отклонения в эндокринной системе, но…
— Что — но? — рявкнул Дарий с нескрываемым раздражением.
— У девочек ее возраста отклонения такого свойства вполне типичны. У Нашей Стоув они, возможно, проходят более интенсивно, я бы позволил себе сказать… в более экстравагантной форме. Поэтому нет ничего удивительного в том, что все ее привлекательные качества существенно усиливаются.
Глаза Дария сверкнули. Не предвещало ли это бурю?
— Ты становишься женщиной, Стоув.
Ее захлестнула волна неизжитого горя, тоски по погибшей маме. Маленькая слеза скатилась по щеке, но Стоув с огромным трудом сдержала безутешные рыдания. Сделав над собой невероятное усилие, она слабо улыбнулась Дарию.
— Ничего, дочка, это не страшно. Это лишь укрепит и приумножит твои силы. Это хорошая новость, и впрямь хорошая новость.
Доктор Аркантас вмешался в их разговор, высказав вполне предсказуемое предложение:
— Если продолжить обследование еще несколько дней, можно будет о чем-нибудь говорить с большей уверенностью. Возможно, анализ…
— Хватит с меня анализов! — Стоув рявкнула на него так, что доктор отскочил назад.
Самым своим убедительным примиряющим тоном Виллум обратился к Старейшему:
— Если то, что я скажу, Хранитель, не покажется тебе слишком самоуверенным, может быть, наилучшим лечением станут отдых, свежий воздух и временный отказ от снадобья.
Стоув бросила сердитый взгляд на врача и злорадно наблюдала за тем, как он, заикаясь, пробормотал:
— Я… я считаю, что это очень мудрое предложение.
— Да, — снисходительно бросил Дарий. — Я уверен, что ты так считаешь.
— Может быть… она могла бы сходить на празднества по случаю Консолидации? Увлекательные зрелища, яркие карнавальные маски ее порадуют, — предложил Виллум.
— Ой, отец, можно я туда пойду? Мне всегда так хотелось посмотреть на эти торжества! — Может быть, хоть так она сможет избавиться от всего этого. Скрыться куда-нибудь на время.
Единственный способ избавиться от Дария — убить его.
Старейший размышлял над просьбой Стоув.
— Ее там раздавит толпа… Она не в том состоянии, чтобы появляться на публике.
— Я надену что-нибудь такое, в чем меня там никто не заметит.
— Но я не могу выпустить тебя на улицы Города без надежной охраны.
— Со мной пойдет Виллум… Виллум, ты будешь меня сопровождать? — просительно обратилась она к нему.
— Если кто-нибудь решит на тебя напасть, вряд ли он один сможет тебя защитить.
— Пускай тогда и клирики со мной пойдут. Они нам расчистят дорогу, чтобы меня никто не узнал.
Не успел Виллум ей ответить, как в дверях появился Владыка Керин. При появлении Владыки Внушения по помещению прокатился сдержанный шепоток. Власть ответственного за распространение каждого изображения и каждого слова Владык Города Керина уступала лишь могуществу самого Великого Провидца, все перед ним трепетали. Сверкая глазами так, что, казалось, взгляд его мог испепелить камень, голосом, схожим с ударом хлыста, он обратился к Дарию, перекрыв вздохи и шушуканье:
— Архиепископ, я должен сообщить тебе важную новость.
Старейший сделал ему знак подойти поближе. Керин к нему склонился, но они находились так близко от Стоув, что она расслышала каждое слово.
— Наш груз перехватили в пути.
— Как это случилось? — Дарий бросил на него мрачный взгляд.
— Его захватили братья.
Дарий встал. Занятый своими мыслями и внезапно отвлеченный делами государственной важности, он мгновенно разрешил детскую проблему.
— Хорошо. Виллум, распорядись о необходимых приготовлениях.
Старейший быстро покинул помещение, и на какой-то краткий миг Стоув поймала жесткий взгляд Керина. Этот Владыка без всяких усилий превратил несчастную девчушку, освобожденную в Дальних Землях, в Нашу Стоув — неужели, он считал, что она недостойна своего высокого положения? Она бесстрашно улыбнулась, и он, едва ей кивнув, исчез за дверью.
Виллум повернулся к врачу:
— С твоего позволения я провожу Нашу Стоув в ее покои и подготовлю нашу прогулку. Доктор Аркантас, у тебя есть какие-нибудь особые пожелания?
— Нет, ничего специального я рекомендовать не могу. Я сам пойду с вами. На тот случай, если вдруг ей станет хуже.
Стоув намерение доктора разозлило, а Виллум, казалось, вообще не обратил на него внимания.
— Хорошо. Я извещу тебя, когда мы будем выходить. Вечернее представление обещает быть забавным.
* * *
Стоув смотрела на свое отражение в зеркале. В этих одеждах янтарного цвета она очень походила на клирика-юнкера. Хоть обычно туда набирают подростков постарше, никто не сможет заподозрить, что этот низко опущенный капюшон скрывает очаровательное личико Нашей Стоув.
Позади себя она заметила в зеркале отражение Виллума, одобрительно осматривавшего ее наряд.
— Тебе идет этот костюм.
Вдруг в голове ее будто что-то взорвалось, в глазах отразилась нестерпимая боль. Изо всех сил стараясь сдержать крик, она в изнеможении подалась назад и наткнулась на Виллума.
Он подхватил ее на руки, отнес девочку к постели и усадил. Не отрывая от нее взгляда, Виллум положил ладонь ей на лоб. Стоув почувствовала, что он каким-то образом вошел в контакт с тем сумасшедшим воплем, который звучал у нее в голове. Звон в ушах и зуд в животе стали настолько нестерпимыми, что ей казалось, она вот-вот взорвется… и вдруг мучения стихли, все успокоилось.
— Какое-то время с тобой все будет в порядке, — утешил ее Виллум. — Я сделал так, чтобы этот вопль в твоей голове стих. Но он смолк лишь на время.
— Что со мной творится? — запинаясь, спросила Стоув.
Он произнес лишь одно слово:
— Феррел.
Но тон, которым он его произнес, был настолько жутким, что по телу девочки побежали мурашки.
Феррел? Но ведь это же та самая ящерица…
И тут вдруг до нее дошел истинный смысл происходящего. Она думала, что Феррел погиб. Но на самом деле она не убила ящерицу — Феррелу каким-то непонятным образом удалось ей это внушить, заставить ее так думать.
— Но как?
— Он создал Стену, — ответил ей Виллум. — Никто лучше его не знает, как можно использовать ее энергию. Что случилось с тобой внутри Стены, Стоув? Можешь вспомнить что-нибудь, что помогло бы найти ответ на твой вопрос?
Стоув задумалась — ей не хотелось раскрывать свою тайну. Но, может быть, это был не такой уж и секрет?
