ОН ПРИХОДИЛСЯ ТРОЮРОДНЫМ БРАТОМ.
ВСТАЛ ОН МЕЖ НИМИ И ИХ ВРАГАМИ,
И ОНИ НАВСЕГДА ЗАПОМНИЛИ ЭТО.
КНИГА НАРОДА НЕГАСИМОГО СВЕТА
В тусклом желтоватом свете Гюнтер Номер Шесть, казалось, был окружен зыбким ореолом. Он катил перед собой тележку по старым туннелям городских водостоков, проходивших в гигантских бетонных трубах, достаточно просторных, чтобы по ним свободно могла двигаться их небольшая процессия. Эти подземные артерии были давным-давно заброшены, о них уже все позабыли, кроме гюнтеров, которые ими пользовались. Правда, первые несколько сотен шагов по древней канализационной системе дались им нелегко — они испытывали невыразимое омерзение от зловонных испарений сточных вод. Некоторых от этого смрада даже вырвало. Но довольно скоро их провели через скрытый от посторонних взглядов проход, и всем стало гораздо легче, потому что шли они уже по сухому подземелью, где вони не чувствовалось.
— Почему мы все-таки не вступили в схватку? — удрученно спросила Талия.
— Там не свара кухонная заварилась, моя лапушка, — ответил ей Камьяр.
— Да уж, заварушка приключилась в самом центре Города, и очень обидно, что обошлись без нас.
Межан вздохнула, явно пытаясь выразить несогласие с подругой.
— Тебе любой предлог сгодится, лишь бы хоть нескольких клириков замочить.
— Да, и если она не возьмет себя в руки, рано или поздно кто-то из них и сам ее на тот свет отправит, — поддержал Камьяр.
— Тихо, Шана, не нервничай, — успокаивал Доббс тянувшую повозку лошадку. Громкие голоса и замкнутое пространство выбили ее из колеи.
Вдруг Доббс настороженно взглянул на остальных, и все смолкли.
Роун, слегка расслабившись, шел между Лампи и Мабатан, погрузившись в невеселые размышления. Он постоянно возвращался мысленно к каждому мгновению встречи со Стоув, и его, как в вязкую трясину, затягивали печаль и раскаяние. Его очень насторожил и напугал ее маниакальный, до смерти испуганный взгляд, явственная боль в голосе, когда она шептала его имя, и то, как сильно от нее разило снадобьем. Сколько она его, интересно, принимала? Не должен он был отдавать ей куклу, она все перевернула в ее душе, напомнила тот жуткий день, навсегда поломавший их жизнь. Он все время возвращался в памяти к тому моменту, когда передавал ей игрушку, вспоминая каждую деталь реакции Стоув. На личике ее в тот момент отразилась целая гамма противоречивых чувств — ненависть, испуг, печаль. Еще он почувствовал любовь и томление, но эти чувства, как он понял, сестра тут же попыталась подавить. Она ненавидела его так же сильно, как любила, думая, что он предал, бросил ее. А в чем-то она, возможно, ему даже завидовала. Но в чем? Он вновь и вновь прокручивал в памяти и подробно анализировал каждый миг встречи, каждый оттенок окативших его волной чувств сестры. Она могла завидовать тому, каким он стал, потому что ненавидела себя за то, во что превратилась сама. В чудовище.
— Они повредили твоей сестре рассудок, — сказала Мабатан.
Роун будто стряхнул с себя оцепенение.
— Обращенные?
— Я имею в виду не только обращенных, — ответила Мабатан.
— А кого еще?
— В ее теле живет еще одно существо, я почувствовала его присутствие.
— Это ловец видений, — проговорил Камьяр. — Стоув прошла сквозь Стену. Она напала на ловцов видений, а они напали на нее. Это Феррел. Так мне, по крайней мере, сказал Виллум.
От того, что его подозрения относительно ловцов видений подтвердились, Роуну легче не стало. Даже если это они ответственны за то, что стало с его сестрой, он должен смотреть правде в глаза.
— Чувства Стоув мне были предельно понятны. Проникший в ее тело ловец видений наверняка добавил ей проблем, но ее несчастье не в этом. Причина злобы, которая охватила ее и спровоцировала на это нападение, кроется в ней самой.
— Она своим разумом сделала не больше, чем ты мог бы сделать своим оружием, — сказала Мабатан.
— Если бы там не было клириков, если бы ей не на кого было излить свой гнев, думаю, она могла бы обратить его против меня.
— Я видел ее только краем глаза, — сказал Лампи, — но мне показалось, что она выглядела не злой, а печальной.
— Из этих двух чувств облегчить можно только злость, — откликнулась Мабатан.
Роун крикнул в отчаянии:
— Аландра была права! Обращенные ее сломили… Это не та Стоув, которую я знал. Я чувствовал запах снадобья в ее дыхании. Как же им удалось с ней такое сотворить?!
Камьяр попытался его успокоить:
— Виллум обещал о ней позаботиться.
— Если сначала о ней не позаботятся клирики. Камьяр рассмеялся.
— У них руки коротки. Виллуму они и в подметки не годятся. А если припрет, он и Владыкам этим тоже сумеет задать жару.
Роуну очень хотелось согласиться с доводами Камьяра. Почему он ощущал такую глубокую внутреннюю связь с Виллумом? Если он такой верный и преданный друг, почему же тогда он раньше для Стоув ничего не сделал? Почему он дал делу зайти настолько далеко?
— Расскажи мне о Виллуме поподробнее. Он обращенный или ловец видений?
Камьяр постучал пальцем по металлической сетке, прикрывавшей желтую лампочку.
— Сдается мне, немного того, немного другого.
— И ни того, ни другого, — добавила Мабатан.
— Кто-нибудь даст ясный ответ на четко поставленный вопрос? — с горячностью воскликнул Лампи.
— Его не существует, увы, — ответил Камьяр. — Но я готов рассказать вам то немногое, что мне известно. Я встретился с ним пятнадцать лет назад, когда блуждал по Дальним Землям. Мы были примерно в том возрасте, в котором вы сейчас. Он тогда только что провел месяц в землях Пустоши в каких-то своих духовных исканиях. Честно говоря, он был в то время не в самой лучшей форме — неделями ничего не ел, заговаривался. Я кормил его, а ему нечего мне было предложить взамен, кроме признания, что его с нездешней силой влечет к себе Город. Он признался мне в том, что должен был себя подготовить к этой миссии. Зачем? — спросил я его. Но больше он мне ничего не рассказал. Не могу объяснить почему, но я решил ему помогать. Свел его с гюнтерами, и при их содействии он смог получить должность. Без них он ее не увидел бы как своих ушей! Он работал с таким рвением, что вскоре стал вхож в круг Владык. Я никогда об этом даже словом не обмолвился ловцам видений. С годами он стал моим добрым другом, хоть видимся мы нечасто.
Тридцать дней в землях Пустоши любому показались бы вечностью. Роун прекрасно знал, что сам бы он там столько не продержался и наверняка погиб, если б, на его счастье, не встретился с Лампи.
— Он знал о детях, познакомил меня с Кирой, рассказал о сверчках.
— А еще Виллум объяснил тебе, куда нужно идти, — сказала Мабатан. — Он дал тебе карту.
