— Какой?
Я долго жил и сильно любил, а теперь, когда Лани больше нет, жизнь моя утратила всякий смысл. Поэтому я не имею ничего против того, чтобы ты лишила себя жизни. Только тогда ты сможешь от меня избавиться.
Стоув сделала над собой усилие, чтобы сдержать нахлынувшие чувства. Она ему не поверила.
— Виллум сказал…
Виллум! Да что он знает, этот Виллум? Ничего. Я согласился взять на себя эту миссию, не надеясь на возвращение. Если принять в расчет ее преимущества, она того стоила. Только подумай: вселиться в Нашу Стоув в самом сердце Города. Спокойно проходить через все посты и преграды, которые Дарий воздвиг на той стороне Края Видений, что контролируется обращенными. Такая информация очень бы пригодилась ловцам видений. К тому же я недолго был обречен на одиночество — ко мне должна была присоединиться Ланя.
— Что?!
Союз, конечно, нетрадиционный, но, по крайней мере, мы были бы вместе. Мы очень любили друг друга. Так любили, что даже тебя могли пережить.
— Теперь я рада, что она умерла! Представить себе не могу — во мне вас двое! — Стоув даже передернуло. — Вы, ловцы видений, и в самом деле такие гады, как о вас говорит Дарий.
Да, Дарий… Когда он тебя поймает, ему захочется, чтобы ты снова прошла массу исследований по его методике. Тогда он, конечно, меня обнаружит. Дарий — человек очень изобретательный. Допрашивать меня он будет долго, процесс наверняка окажется трудным. К концу его мы оба будем молить о смерти, но он к нашим мольбам не прислушается. И поэтому, Стоув, расчудесная моя хозяюшка, само совершенство, ты решишь, что лучше покончить со всем этим самой, пока еще у тебя есть такая возможность.
— Слишком много ты на себя берешь, Феррел. Меня никто не поймает. Я от всех сумею скрыться. А потом меня найдет Виллум и навсегда меня от тебя избавит.
Да ну? И что случится после этого? Куда он сможет тебя деть? На какое-то время ты скроешься от Дария, но от себя-то не спрячешься. Это правда, Стоув, что ты ненавидишь Владык, но еще сильнее ты ненавидишь себя. Ты презираешь себя прежнюю — больного, неуправляемого, чудовищного ребенка. И, кроме всего прочего, силы твои уменьшаются, я предчувствую — скоро совсем иссякнут. Ты и теперь слабая, а скоро силы окончательно тебя покинут.
— Заткнись!
Я тебе это докажу.
Стоув почувствовала, как рука ее поднялась помимо ее воли. Ноги задрожали и подкосились, будто в судорожном припадке. Вдруг ее каким-то внутренним толчком отшвырнуло вперед.
— Я… не буду… — с трудом проговорила она, пытаясь противостоять той силе внутри нее, которая швыряла ее о стенки фургона так, что неверные шаги девочки по металлическому полу гулко отдавались у нее в ушах. Она пыталась остановиться, ведь шофер мог услышать шаги, но ноги отказывались ей подчиняться.
Сдавайся.
Откатившись назад к двери фургона, она поняла, что Феррел может заставить ее эту дверь открыть. Тогда она свалится, вылетит наружу и так ударится о дорожное покрытие, что все кости себе переломает, а заодно и шею.
Но тут фургон резко затормозил, ее занесло, она ударилась о противоположную стену, смежную с кабиной, и упала на пол. И в этот момент почувствовала, что снова сама может управлять собственным телом.
Не дай шоферу себя обнаружить.
— С чего бы мне это делать? Идиот!
Вся в ссадинах и синяках от ударов, она открыла шкафчик и зарылась там в одеяла. Шофер вышел из кабины. Она насчитала шесть тяжелых шагов, и задняя дверь отворилась. Водитель прошел по проходу и приблизился к шкафчику, в котором она схоронилась. Когда он склонился над ним, Стоув услышала его дыхание.
Глупый ребенок!
Спокойствие, только спокойствие…
Мужчина пробормотал:
— Он снова незаметно прокрался сюда, спал тут, еду воровал. Ну ничего, на этот раз я про него все расскажу.
Он ощупал одеяла, чуть не задев голову девочки, потом захлопнул дверцу, но плотно она не закрывалась — мешало ее тело, от которого одеяла выпирали наружу. Шофер еще несколько раз попытался ее прикрыть, но у него так ничего и не получилось. Он, наверное, подумал, что донесшийся до него шум в кузове был вызван именно этой дверцей.
— Когда вернемся, скажу Хоксу, чтобы посмотрел, в чем тут дело.
Он вышел, завел мотор, и фургон снова двинулся в путь. Облегченно вздохнув, Стоув осторожно вылезла из шкафчика и снова устроилась на сиденье.
— Зачем ты пытаешься меня напугать, если не собираешься мне причинять вреда? На что ты рассчитываешь?
Она отчаянно сконцентрировалась на животе, где сильнее всего чувствовала присутствие в своем теле Феррела, изо всех сил стараясь подавить его, чтобы выиграть время и подумать над своим положением.
Неужели до тебя не доходит, как обстоят дела с Дарием? Если ты откажешься вернуться, у меня не будет никакой причины оставаться в живых. А если решишь одним махом покончить и с собой, и со мной, я, сама понимаешь, возражать не стану. Но скоро настанут такие времена, что Дарию никто не сможет противостоять. Он всех нас будет как марионеток дергать за веревочки. Именно этого я не хочу допустить. И ради этого стоит жить.
— Значит, мы стремимся к одной и той же цели. Оставь меня в покое, и ради тебя я убью Дария. Я хочу его убить и могу это сделать.
Ты переоцениваешь свои способности.
— Это было бы уже сделано, если б ты в меня не проскользнул.
У меня нет никаких оснований считать, что ты будешь действовать в интересах других.
— А ты, Феррел, чьим интересам служишь? Мне кажется, ты сходишь с ума, угнездившись в моем теле и горюя по своей несчастной испепеленной жене. Ни тела у тебя нет, ни любви, даже разума собственного у тебя больше нет. Я тебе предлагаю свою помощь, а ты все равно хочешь меня уничтожить. В чьих интересах? Зачем?
Стоув показалось, что тысячи зазубренных когтей впились ей в мозг и стали разрывать его на части.
Она хотела закричать, но горло парализовало болью; когти впились ей еще и в ноги. Она стала говорить сама себе, чтобы как-то притупить боль, что боль — всего лишь иллюзия, что он просто играет ей на нервах. Но мучительная боль лишь нарастала, истязая все ее существо. Казалось, что мозги начали разжижаться и закипать.
Она попыталась оцепенеть, оттолкнуть невидимые пальцы Феррела от собственных нервов, но нестерпимая адская боль стала накатывать волнами.
Пошатываясь, она прошла по проходу, хватаясь за спинки сидений. С каждым шагом из глаз, казалось, искры сыпались, все вокруг двоилось, руки и ноги не слушались. Она уже на все была готова — сдаться, умереть, выброситься на дорогу… Ничего вокруг себя не видя, она подошла к двери и распахнула ее.
Нет!
