Прежде чем заговорить, женщина, которая шла впереди, окинула их внимательным взглядом.
— Мы рады тебе, Роун из Негасимого Света.
Не заметив в ее голосе ни настороженности, ни враждебности, Роун почтительно ответил:
— И я рад тебя видеть, Кира.
— Это мы еще посмотрим, — серьезно сказала Кира.
Хотя и не Роун убил ее близкого друга, он бился со Святым не на жизнь, а насмерть. Интересно, что она попросит у него взамен?
— Кто твой друг? — спросила она.
— Меня зовут Лампи. У меня нет лесных клещей, но, если ты не возражаешь, я был бы счастлив, если бы мне дали возможность здесь особенно не светиться.
— Никаких проблем. Никто не станет на тебя пялиться.
— Это лучше, чем когда тебе срубают голову, а потом привязывают к седлу.
Кира рассмеялась.
— Фандоры должны уважать установленные границы.
— А что это за место? — спросил Роун.
Взгляд Киры оставался дружелюбным, но от ответа на этот вопрос она уклонилась.
— Вы, должно быть, проголодались. Пойдемте!
Селение располагалось в кратере давно потухшего вулкана. Роун понял, что именно поэтому здесь было так тепло и замечательно цвели редкие для этих мест растения. Ему показалось, что селение существовало не меньше нескольких десятков лет. Черный камень был разрисован яркими изображениями, повсюду валялись детские игрушки. Дети, которых они здесь видели, выглядели здоровыми и счастливыми. Тут, далеко от ненасытной утробы Города, они, должно быть, чувствовали себя в полной безопасности.
Убранство дома Киры очень напоминало ее дом, в который Роуна когда-то привел в другом селении Святой, но Роуну было неприятно вспоминать те неспокойные времена. Год, проведенный у братьев, год проверок и испытаний, наложил на него свой отпечаток. Хотя он чувствовал, что вера братьев была искренней, в душе он сильно сомневался, что сам Святой верил в то, что проповедовал. Теперь, оглядываясь назад, он подумал, что мог и ошибаться: сам он в Друга не верил, но вполне допускал, что для Святого он мог быть вполне реальным.
Лампи с удивлением смотрел на освещение дома, работавшее от солнечных батарей, и большую фреску на целую стену с изображением воина, возникающего из камня.
— Это рождение Друга, — сказал он, — бога, в которого верят братья.
— Сначала я думала оставить ее, — ответила Кира, — но потом решила перевезти сюда в память о нем.
— О Друге?
— Нет, о Святом.
Лампи с жадностью принюхался.
— Это еда ваша так пахнет?
— Да. Только перед тем, как подкрепиться, воспользуйтесь рукомойниками, которые стоят в конце коридора, — сказала Кира, слегка закусив нижнюю губу.
Впервые после приземления Роун и Лампи внимательнее взглянули друг на друга и громко расхохотались. Полет доставил им большое удовольствие, но они стали похожи то ли на свихнувшихся отшельников, то ли на перепачканных грязнуль.
* * *
Лампи с наслаждением поглощал рагу из тушеных овощей. Одновременно он расспрашивал Киру о женщинах-воинах и их нападении на фандоров.
— Такие вылазки мы предпринимаем не часто. Не в наших интересах давать кому-то знать, где мы находимся. Но мы не могли допустить, чтобы остались свидетели вашего прибытия сюда.
— А зачем тогда вы отправили их обезглавленные тела на лошадях обратно?
— Так бы поступили с ними братья. Они только порадуются новым подтверждениям слухов об их свирепости и жестокости.
— Да, кстати, Кира, а где все ваши мужчины? — спросил Лампи.
Ярость, отразившаяся на ее лице, была красноречивее всякого ответа.
— Здесь нет никаких мужчин, — очень тихо ответила она, уперев застывший взгляд в невидимую точку около носа Лампи.
Стало понятно, что от дальнейших вопросов друзьям лучше воздержаться. Обстановка за столом изменилась. Когда ужин закончился, Лампи поблагодарил Киру и собрался уходить, но все-таки спросил:
— Если меня здесь камнями не забьют, с твоего позволения я хотел бы пройтись и немного осмотреться.
— Конечно, ты волен здесь ходить, где тебе вздумается, Лампи Без Лесных Клещей.
По его улыбке стало ясно, что Лампи, как обычно, надеялся осмотреться, выяснить, что здесь к чему, а если люди Киры окажутся на нее похожи, то наконец найти себе достойную пару.
Взгляд Роуна уперся в нишу в каменной стене, где теперь лежали два черепа.
— Они и вправду принадлежат твоей матери и ее убийце?
— Я никогда никому еще не давала оснований заподозрить меня во лжи, — ответила Кира.
Роун повторил слова, которые она сказала ему почти два года назад:
— В тот день, когда ты убьешь убийц своих родителей, боль, которая тебя терзала все это время, начнет ослабевать.
Кира печально улыбнулась.
— Ты, видно, принял мой совет близко к сердцу.
— Я отчасти несу ответственность за гибель Святого, но смертельный удар нанес ему не я.
— Да? Как же он тогда погиб?
— Он смертельно ранил мою подругу Лелбит и собирался убить меня. Перед смертью она проткнула ему горло стрелой.
— Он почти не страдал. Ну что ж, он умер в бою, как подобает воину.
— Он страдает теперь. Кира сильно побледнела.
— Он стал чем-то вроде зомби? Ты видел его?
— Лишь мельком.
— Что он тебе сказал? — Ее взгляд выражал напряженное ожидание.
Роуну стало не по себе.
— Я… мне пришлось покинуть то место.
Явно разочарованная, Кира склонила голову к стене и вздохнула.
— Кира, это было ужасно, я просто не смог этого вынести. Потом долго приходил в себя. Но я хочу туда вернуться, я должен это сделать.
— Ты уверен?
— Мне сказали, что ты, наверное, сможешь мне в этом помочь.
Какое-то время Кира внимательно смотрела на Роуна.
— Ты сохранил тот перстень, который тебе дал Святой?
Роун засунул руку в карман и нащупал в нем другой маленький потайной кармашек, где хранил перстень с изображением барсука.
— Святой сказал мне, что оно символизирует возрождение.
— Так считал его первый владелец.
— Кто им был?
Кира улыбнулась.
— Твой прадед.
СТАРЫЙ ДРУГ СЕМЬИ
КОГДА РАССЕЕТСЯ НАД ОЗЕРОМ ТУМАН
И ПРАВЕДНОЕ ОБЛАКОМ ОКУТАЕТ,
БУДЬ НАЧЕКУ, ПОСКОЛЬКУ ТУТ И ТАМ
