– Она будто Человек из Леса!
«Нет, – понял теперь дворецкий, – не Человек из Леса, а Дева Лесного Озера!»
И еще он подумал, сам стесняясь этой мысли: «Нужно выведать у славной Огустины, какого цвета волосы девушки на самом деле. Они действительно черные или окрашены? Сдается мне, что они куда светлее. Тогда это предначертание».
И тут Эрнест Шарк Булфер Робинсон, чувствуя острое томление от прикосновения к тайне, снедаемый сомнениями и тревогой о будущем Главного Дома, покинул «кенди-рум». дабы продолжить поиски Лены.
– А ведь Огустина не догадывается! – сказал он, покачав головой.
А Лена уже миновала спортзал и вышла в северное крыло дома, в задней части которого были комнаты для приватных встреч, а в передней – пять комнат с отдельным входом и отдельной кухней, занимаемых привратником с семейством.
Она вошла в большой зал, где стояли три могучие исполинские каменные печи, увитые толстыми медными трубами, поднимавшимися к потолку и уходившими в стены.
– Stop. Please stop! – испуганно прозвучал женский голос.
– Стою… – растерялась Лена и заметалась глазами в этом жарком помещении, в поисках источника голоса.
Из-за печей вышла женщина в черном платье, похожем на монашеское одеяние. У нее был огромный лоб, большие зеленые глаза и две толстые косы свисали по плечам.
Чем-то – возможно, этим высоченным лбом и строгостью, почти яростью во взгляде, – женщина напоминала самурая с японских картинок. Сходство дополнялось висящими на поясе из золотых блях и цепей двумя клинками. Кинжалы были отдаленно похожи на самурайские же «вакидзаси», только более изогнутые.
– Вам нельзя сюда, разве вы не знаете, что вам сюда нельзя, – на певучем, еще более странном английском сказала женщина, наступая на Лену.
В глазах у незнакомки горело безумие.
– Здесь огонь! – выкрикнула она. – Стихиям талой воды и света нельзя к огню. Это вредит гармоничности сущего вокруг вас!
– Спасибо за напоминание! – надулась Лена. – Я не Снегурочка. Я скорее уж Красная Шапочка.
Что-то промелькнуло в глазах незнакомки. Страх? Сомнение? Не разобрать. Но она смягчилась:
– В любом случае, вас ищут по всему дому. Время обеда. Вот в эту дверь и прямо до конца. Вы как раз выйдете к большой гостиной. Там вас найдет Эрнест и проводит к обеду. Опаздывать нехорошо. Огустина расстроится оттого, что не смогла переодеть вас. Ступайте.
Лена сочла за благо подчиниться.
Но странные же личности встречаются в этом доме!
«Дурдом! Вот ведь дурдом, блин!» – мысленно повторяла Лена, когда вышла в большую гостиную, отделанную диким камнем и темным деревом, с большими окнами, за которыми открывались веранда и парк.
– Кому расскажу – обсмеют! – сказала Лена.
В большой гостиной не было особенных украшений, но выглядела она величественно. На потолке светились (похоже, электрическим светом) плафоны из прихотливых плоских раковин, а на стенах мерцали факелы газового пламени из раковин витых и вытянутых будто рог. Факела были снабжены зеркальными отражателями. И свет блуждал по залу, создавая непередаваемо торжественное настроение.
Раздвинулись огромные двери, будто предназначенные для проезда грузовиков, и возник дворецкий, бесстрастный и чопорный, как всегда.
– We lat as start the dinner! – объявил он. – Follow me!
– Да ладно, ладно, иду я, – проворчала Лена, только теперь понимая, как вымоталась за время блужданий по огромному дому, как истерзала себя всякими мыслями и как проголодалась.
Она была рада тому, что нашлась и приглашена к обеду. Но тревога не отступала.
Тем временем женщина с кинжалами покинула зал печей и, накинув капюшон, заспешила наружу из дома, придерживая подол тяжелого платья и позвякивая цепочками на поясе.
Выскочив из отдельного входа, которым пользуется привратник, она заметалась, ища кого-то глазами.
– Чем вы обеспокоены, любовь моя? – пророкотал густой бас откуда-то сзади. – Ваш разум, славная Элис, смятен, так что вы не заметили своего супруга.
– Вы словно тень в ночи, муж мой! – просияла высоколобая женщина с кинжалами и обернулась к привратнику.
Тот стоял в своей шляпе, опираясь на посох.
– Могу ли я утешить вас, звездоокая Элис, – сказал он и раскрыл объятия.
Женщина бросилась ему на грудь и прильнула, вся сжавшись. Притиснув руки к груди.
– Что грозит нам бедой, ясноглазая? – пророкотал он. – Ваши очаги гаснут? Недруг грозит у ворот? Или я просчитался, впуская гостей?
– Она пришла ко мне. Будто ее тянуло к огню.
– Она всего лишь любопытное дитя, – басил привратник в ответ.
– Но она сказала, что ее призвание – пламенеющий разум, а не стихия талой воды, – с усилием сказала женщина.
– Она сама так сказала?
– Да.
– Она ясно выразилась?
– Более чем.
– Это странно…
– Уж куда страннее. Это пугает меня.
– А может ли такое быть, – с сомнением сказал привратник, – что она сама не знает, что говорит?
– Но ведь так не бывает! Так не бывает!
– Всё возможно, – возразил он, – будет ясно, если она не пойдет к Лесному Отцу. И, дождавшись дождя, не выйдет гулять под струями. Тогда будет ясно. А пока… Вот что я скажу. Вас всегда веселили мои шутки, звездоокая Элис. Возможно ли, что вы отказываете кому-то еще кроме своего мужа в желании позабавить вас шуткой?
– Вы думаете, супруг мой, что она посмеялась мне в лицо? – Элис отстранилась от мужа и заглянула снизу вверх ему в глаза. – Но ведь с этим не шутят.
– В этом мире много миров, – напомнил привратник. – То, что нам кажется заслуживающим трепетного отношения, вовсе не так серьезно для Эрнеста и Огустины. А то, что важно для них, – пустой звук для господина Остина. Нам ли судить о мотивах Озерной Девы? Священный свет для таких, как она, просто пища, как для нас коврижка и чашка отвара по утрам. Ты же можешь шутить о коврижке?
– Да.
– А она может о стихиях. Почему нет?
Лену и Остина усадили по разным торцам длинного стола, Огустина открыла крышки соусников и вместе с дворецким удалилась.
Лена окинула взглядом яства.
– Кормежка у вас обалденная, – искренне высказала она комплимент.
Остин задумался над ее словами, хмурясь.
– Для того чтобы не затуманивался разум, – ответил он своим обычным способом, – нужно с осторожностью подходить к некоторым продуктам.
– Пить хочу! – И Лена потянулась за знакомым уже кувшином.
