Книга Возвращение с края ночи, страница 115. Автор книги Алексей Свиридов, Александр Бирюков, Глеб Сердитый

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Возвращение с края ночи»

Cтраница 115

— Объясни же, не мне, себе самому объясни, ради чего ты готов страдать и рисковать, ради чего идешь на верную гибель? Ради каприза оставить себе опасную в первую очередь для тебя же самого игрушку? Которой просто повезло, что на нее упала тень силы, которую ты даже не можешь себе представить.

— Сатана всегда приходит как ангел света. — повторил Сашка из вредности. — Ку-ку! Ты меня слышишь?

— Да…

— Тогда ты мне объясни, ради чего это я, по-твоему, лезу на рожон. Может быть, тогда я тебя пойму. А то все это так, риторика…

В глазах альбиноски мелькнула догадка, явно неприятная ей.

— Да неужели ради этих чистоплюев, засевших в средостении паутины? Они же не дают развиваться тем, кто молод, энергичен и знает, чего хочет, — горячо заговорила она, срываясь на шепот от недостатка дыхания. — Они омерзительны! Им заслуженно достанется первый удар! — но, совладав с собой, сменила гнев на обычную назидательную рассудительность. — Стоят ли они твоей жертвы? Вспомни! Они-то сильно помогали, когда тебе туго было? Как же! Ах, они звонили, ах, предупреждали, выражали сочувствие и моральную поддержку. Какая самоотверженность, подумать только! Трусливые высокомерные любители загребать жар чужими руками — вот они кто.

— А по-моему, в последовательном невмешательстве что-то есть, — не скрывая сарказма, нарочно вставил Сашка. — К тому же подозреваю, что помогали они чем могли, и не одними разговорами, кстати.

И словно в подтверждение этого предположения, в памяти мелькнули и порыв ветра с острым запахом, и газета… и даже звук сирены, не давший дотронуться до кинжала.

— Уж мы бы на их месте не сидели, как собака на сене, — гнула свое альбиноска. — Сколько хорошего можно было бы сделать! Делу СВЕТА нужны поступки, а не… — она задохнулась от возмущения, но быстро перевела дух. — Ты уже достаточно разобрался что почем, для того, чтобы торговаться по-настоящему. Ну, только скажи. Подумай о себе. Владение предметом не даст тебе ничего, что ты не мог бы получить, просто отказавшись от него.

— Кроме самого владения им, — буркнул Сашка.

Из этого разговора с альбиноской, больше эмоционального, чем содержательного, как ему показалось, многое начало проясняться. И Воронков чувствовал, что сейчас она если и не говорит всей правды, то и не обманывает.

А правда, что правда? Всей правды не узнать… Нужно только чувствовать правоту. Правоту решения. Глупо стыдиться поступков и бить себя ушами по щекам. Правильнее учитывать и исправлять ошибки. Было бы только на это время.

Ничто не имеет смысла, кроме времени. Если есть время, то и возможность исправить ошибку представится…

Еще несколько дней (личного времени) назад Воронков так бы не рассуждал. Но теперь он был совсем другим. Его не смогли «взять тепленьким», а теперь уже дудки, фигвам — индейская изба.

Время…

Смущало только то, что Альба на недостаток времени всю дорогу и напирала особенно. Не обманывает ли она в этом? Достаточно обмануть только в этом, и решение будет неверным.

Сашка сделал себе пометку этот вопрос провентилировать.

Он даже начал колебаться, а не отдать ли и вправду пушку.

По ходу разговора он прокачивал всю полученную информацию. Первый разговор с демонессой, разговор с ганфайтером, мир, который умирает, разговор с нарвалом-философом через шамана и лично. Но самым информативным теперь уже казалось то, что он узнал от Художника, хотя тот вроде бы ничего конкретного и не сообщил. Просто было какое-то подспудное понимание правоты. А это казалось главным.

Так, может, отдать пушку? И дело с концом.

— Значит, передать «Мангуста» вам? — уточнил Воронков, — а уж вы с печалью в сердце, но жертвенной готовностью примете на себя тяжкую долю неведомых мне несчастных чистоплюев и начнете рулить. Представляю себе…

— Я чувствую неуместную иронию! А кому же еще, как не нам? — взвилась Альба. — Может, ты собираешься договориться с ТЕМНЫМИ?

— Подруга! Ты Лукьяненко, что ли, начиталась? Всем выйти из сумрака! Иначе ночной позор!

— Имей в виду, мой дорогой, ТЬМА неизмеримо сильнее боится того, что предмет может попасть к нам, чем хочет заполучить его сама!

— Тьма — это призраки Пьеро в трауре, неработающий лифт, тухлый шницель и баба на чайник?

— Тебя раздавят! Мы твоя единственная надежда!

— Ты забываешь старика Оби Вана Кенноби!

— Кого? — насторожилась Альба.

В ее сознании, как она думала, надежно прикрытом от Сашки, пронесся сонм образов, из малой толики которых Воронков уразумел, что она пытается понять, как, при каких обстоятельствах и, главное, КТО мог явиться к Воронкову под видом незнакомого ей, но значимого для жителей Земли Оби Вана и предложить больше, чем предложила она.

Странно, подумал он, что вот ведь она находится неизвестно где, а здесь присутствует в образе ожившей этикетки, а я ее тем не менее чувствую… Чудны дела твои, Господи.

— Ты же неплохой парень… — взмолилась она.

— Хороший парень не профессия, — процитировал расхожую квазимудрость Сашка, — и даже не политическое кредо. Не верю я в добро вообще. И во врага вообще не верю. Если бы ты была шпионом в нашем мире, то тебе, лапа, не удалось бы завербовать ни одного зачуханного клерка. Подкупить — запросто. С твоими-то возможностями. Но так чтобы ИДЕЙНО завербовать… Не-а. Никогда. Слабо.

— Не профессия? — задумчиво переспросила альбиноска. — Но как же? Ведь вот, человек у Бальзака, вашего писателя, — это именно профессия. Его характер объясняется местом, где он работает. Понятие профессии у Бальзака дополняется местом персонажа в обществе. Твоя профессия… Ты работаешь на очистке нечистот… — новое озарение осветило ее взгляд, — ты кем себя возомнил? Для чего ты собираешься использовать предмет силы?!

— Ты, подруга, всерьез подумала, что мое призвание караулить процесс очистки говна от говна? — изумился теперь Воронков, — Ни фига себе как вы много про меня понимаете, светлые, блин, проявления сути вещей!

— Характер в романе Бальзака, — как бы оправдываясь, начала объяснять альбиноска, — .совокупность факторов, в основном обстановки и окружающих обстоятельств. Отсюда характерен конфликт, на основе которого и строится сюжетная схема любого из романов Бальзака — борьба индивидуальности и общества.

Похоже было, что она все меньше доверяет французскому классику как источнику информации о человеке, и это почему-то ее сильно смущает.

— А Диккенса, — ответил Сашка, — читать не доводилось? Совершенно иное восприятие структуры сюжетной схемы романа проповедовал старина Чарльз. В его восприятии, как и у Теккерея, между прочим, герой — это нечто большее, чем бревно, плывущее по течению, зависящее исключительно от обстоятельств. В отличие от героя французского романа, англичанин устойчив по отношению к миру. Поэтому герои Диккенса и Теккерея — это люди, постоянно борющиеся с действительностью, сталкивающиеся лоб в лоб с обстоятельствами. Сопротивление — золотая жила Диккенса; Обновите библиотеку в вашем Читательском Клубе. Еще Акутагаву советую… Нас много и все разные.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация