— Ладно, оставайся так, — не стал спорить Воронков и поерзал спиной, устраиваясь поудобнее, а заодно опирая один локоть на подоконник. Он не хотел, чтобы в случае долгого разговора у него устали руки. Только вот как с ней говорить? Не с банального же «Кто с тобой работает? Кто тебя послал?» начинать?
Повисло долгое молчание, и первой не выдержала альбиноска.
— Ты разве не хочешь у меня что-нибудь спросить? Например, кто я такая и что мне нужно?
— Хочу. Только думаю, ты сейчас сама мне расскажешь. Все-все расскажешь.
— Ого! Ну и аппетиты у тебя! Все — это как? Начиная от Большого Взрыва?
— Слушай, красавица, не дури, а? Я ведь сейчас не в том настроении, чтоб шутки понимать. — И для внушительности Сашка качнул пистолетом.
— Да уж вижу! — фыркнула девушка. Даже если она и испугалась, то виду не подала, и продолжила:
— Ладно, если ты такой нервный, я специально предупреждаю — я попить хочу. Не будешь стрелять?
Не дожидаясь ответа, она повернулась спиной и наклонилась к крану, предоставив Воронкову оценивать форму обтянутого белой джинсой зада. Форма была неплоха, хотя «объект» и был излишне сухощав. В принципе женщина должна быть все же пошире, хотя и в тощих есть свой шарм…
Сашка вдруг понял, что разглядывает альбиноску с откровенным плотским интересом, и очень этому удивился. И не время ведь, и не место, а смотри-ка куда вдруг мысли поскакали!
Она наконец-то выпрямилась (Сашка подумал, что он бы напился за половину того времени, что она простояла, нагнувшись) и сообщила:
— Среди того, что я тебе сейчас расскажу, будет мысль, что я тебе не враг, а скорее друг. Ты в это поверишь сейчас, авансом?
— Допустим.
— Тогда, пожалуйста, перестань держать меня под прицелом. А то мне очень неуютно.
Сашка кивнул и пистолет опустил в зажим, тем не менее не убирая. Она продолжала:
— И вообще, пойдем в комнату, что ли? Там хоть на что присесть найдется.
Воронков сомневался, что это так, но тем не менее кивнул и полез обратно через холодильник, который только что так браво перемахнул.
Под сидение девушка приспособила себе одну из порванных подушек, а Сашка устроился на тумбочке из-под телевизора — у нее теперь была обломана одна из коротких ножек, и сидеть приходилось с опаской. Пистолет он не убрал, продолжая держать его в правой руке, потому что авансы авансами, а мало ли что.
Альбиноска явно обратила внимание на этот нюанс, но вслух комментировать не стала и перешла к объяснениям.
— Итак, что я могу тебе рассказать… Мне довольно сложно будет сделать это, потому что я не очень хорошо представляю себе, до какой степени ты способен поверить в мои слова. Они будут тебе наверняка казаться странными и нелепыми, но поверь, это не уловка. Дело в том, что мир, где живешь ты, — это еще не весь мир.
— Я так и знал. Ты — марсианка, — буркнул Воронков.
— Нет, ты не понял! Вернее, понял слишком упрощенно. Вам известны измерения «далеко-близко», «давно-недавно», но возможны и другие способы совместить или отвести друг от друга части одной и той же Вселенной. Да, Марс от тебя далеко. А моя земля, на которой родилась я, она… нет такого слова у вас, словом, тоже далеко, но не так. Вы, люди Земли, учитесь преодолевать пространственную удаленность, а вот со временем такое делать уже не можете, хотя и имеете о нем представление. Про остальное же, про что у вас и представления-то нет, даже говорить нечего. Я понятно говорю?
— Понятно, понятно. Пока ничего нового… — Сашка вспомнил Художника, его объяснения и свои догадки.
Он чувствовал, что девушка не врет, и в то, что она действительно с какого-нибудь параллельного Марса, вполне верилось. Верилось хотя бы потому, что никакому обычному объяснению события последних двух дней не поддавались, а бредовая версия про «пришельцев ниоткуда» логично ставила все на места. Вернее, позволяла не заботиться о какой-то логике. Пришельцы, и все тут. Что с них взять…
Альбиноска продолжала говорить. Потратив еще с десяток минут на объяснения, дескать, все миры, несмотря на всю свою разделенность, есть части одного целого, она наконец перешла к своей персоне.
— И получается, что обитатели разных миров имеют разные взгляды. Есть такие, кто исповедует великое зло и активно использует черные силы, для того чтобы склонить все вокруг к своей власти. Есть и те, кто им противостоит, кто служит свету и добру…
«Я что, все-таки сплю?! — поразился про себя Воронков, продолжая вслушиваться в высокопарные слова, про темные и светлые силы, которые извечно противоборствуют во Вселенной. — Может, эта подруга не из параллельного мира родом, а сбежала из какого-нибудь дурного фильма для подростков? Или на самом деле все так и должно быть, а дурак как раз я, который в подобное не верит?!»
Нет и еще раз нет. Невозможно, чтобы все было так просто. Либо альбиноска держит его за «малахольного адиета» (ох уж этот Рыжий со своими как бы одесскими словечками!), не способного понять высшие мотивы, либо… Либо что? Она заморачивает ему мозги, чтобы в какой-то момент воспользоваться этим? Так или иначе, но фальшь в словах девушки Сашка ощущал вполне.
— …И таким образом мы противостоим друг другу. Случайно в: поле зрения врагов оказался ты. Но поскольку мы, исповедующие Путь Света, не можем допустить, чтобы пострадали невинные, я послана тебя охранять и оберегать. И пока что мне это удавалось! — закончила альбиноска свою речь с победоносной улыбкой.
Воронков кивнул. За то короткое время, пока она договаривала, он принял решение свои сомнения не выказывать, но и не забывать о них. Если это игра, то пусть эта белоснежная красавица думает себе, что он ее принял. А потом ведь, чем черт не шутит, вдруг она говорит совершенно искренне? Как ни крути, а из-под колес в первый раз вытащила его именно она, да и с телефонной будкой история — тоже наверняка без нее не обошлось.
Вслух же он сказал:
— Спасибо, конечно. А вообще что этим, как их там — темным? Что им от меня нужно?
— Мы пока что этого не знаем, — с готовностью ответила девушка, — но что-то нужно… Может быть ты, как раз и поможешь разобраться что. Хотя, надо заметить, ты и сам парень не промах! И в переносном, и в прямом смысле слова…
Глаза альбиноски чуть прищурились, и она чуть искоса смерила Воронкова взглядом, словно оценивая, достоин ли он внимания большего, чем положено ей по обязанностям. И похоже, решила, что достоин — по крайней мере так показалось Сашке.
«Черт возьми, марсианка она или нет, но девчонка вполне приятная, и если я ей нравлюсь, то может получиться интересно…»
— …Да и стыдно из такой пушки промахиваться. Дашь глянуть? — закончила альбиноска и протянула руку. Сделала она этот жест с такой же небрежной уверенностью в том, что ей не откажут, с какой вела себя до сих пор. Но что-то в этом проскользнуло не то — может быть, она протягивала руку слишком быстро или изменился прищур ее глаз, став чуть более пристальным, чем требовалось? Воронков не смог бы сказать, что конкретно его насторожило, но неприятное ощущение, сродни ощущению, испытанному под взглядом куклы-с-чайника, вдруг вновь заставило его вздрогнуть.
