Сказать было легко… Хоть спиной, хоть боком, взгляд девахи продолжал чувствоваться, вызывая раздражение и пугая своей четко ощущаемой реальностью. Это продолжалось с полчаса, и, наконец, не выдержав, Сашка резко повернулся к кукле, сдернул ее с чайника и с ненавистью швырнул на антресоли, куда-то в дальний угол. На душе немного полегчало, и, закончив вытирать ржавые пятна с клеенки, Воронков вернулся на кухню. Нарочито хозяйским жестом он приподнял рыбину за хвост, а другой рукой подхватил под жабры, желая выяснить, разморозилась она или еще нет.
Щука разморозилась вполне. То есть до такой степени, что, продолжая висеть вниз головой, она вдруг ощутимо дернулась, изогнулась, а когда распрямилась и замерла, то средний палец второй руки Воронкова оказался у нее в пасти. Вскрикнув от неожиданности, Сашка инстинктивно попытался его выдернуть, и загнутые зубы, само собой, впились в него еще сильнее.
— Ах ты… — он выматерился и, подавив желание еще раз дернуться, аккуратно положил рыбину на стол. Осторожно действуя невредимой рукой, разжал челюсти рыбины, и вытащил пострадавший палец, а вернее, пальцы — эта сволочь умудрилась повредить ему сразу указательный и средний! Но как?!
Засунув кровоточащие пальцы в рот, Воронков полез искать перекись. В общем-то ранки были небольшие, но мало ли какая зараза на зубах у этой твари сохранилась? И как это она умудрилась его цапнуть, ведь дохлее дохлого была!
Со свежим пластырем на руке Сашка вернулся на кухню и уставился на рыбину. Она лежала точно в том же положении, в каком ее швырнули на стол, и с тех пор вроде бы не двигалась…
«Да и вообще, она же потрошеная! — вдруг осознал он. — Какие уж там движения… Так что же, получается, я сам рукой дернул, да так, что надел голову щуки себе на пальцы?»
Такое объяснение казалось вполне логичным и естественным, и Сашка попробовал убедить себя в том, что сам в него верит. Получилось не очень хорошо: ощущение вдруг ожившей в руках рыбы запомнилось вполне отчетливо, и поэтому Воронков торопливо порубил щуку на куски, которые сунул в холодильник, а голову выкинул в помойку. Жарить ее прямо сейчас, да и вообще есть, совершенно расхотелось.
Чтобы успокоиться и, может быть, вернуть хорошее расположение духа, Сашка вытащил из сумки пистолет, вынул и снова вставил магазин и покачал его на руке.
Ощущение спокойной холодной силы, заключенной в оружии, действительно помогло — не то чтобы развеселило, но здорово успокоило. Даже время от времени вспоминающееся ощущение чьего-то взгляда казалось просто противным, но безотчетного страха уже не вызывало.
В гости, что ли, к кому напроситься? Сашка обдумал этот вопрос и решил, что здорово бы, конечно, смотаться из дому, но по времени уже поздновато. По телевизору на всех каналах гнали совершеннейшую лабуду, и в конце концов Сашка решил попросту завалиться спать. Уже стоя посреди комнаты в трусах и майке, он вспомнил, что хотел остограмиться на сон грядущий, но снова идти на кухню и лезть в холодильник не захотел.
И, сунув пистолет под подушку, он щелкнул выключателем.
Проснувшись на следующее утро, Воронков прежде всего пожалел о своей лености вечером: все-таки доза спиртного на ночь пришлась бы кстати. А так саднящие пальцы долго не давали ему заснуть как следует, а когда все-таки удалось провалиться в сон, то оказалось, что там его поджидает что-то гадостное — что конкретно, вспомнить не получилось, возможно, и к лучшему.
Пятно на потолке за ночь не стало больше, но и исчезнуть само по себе тоже явно не собиралось. Дождавшись десяти часов, Сашка принялся названивать в жилконтору, но за полчаса только три раза пробился через короткие гудки, и все три раза попадал в разные места — в квартиру и в некую фирму «Алина», где секретарша с ходу поинтересовалась, не из налоговой инспекции ли он. Судя по ее голосу, налогового инспектора ожидало в этой фирме немало приятных сюрпризов, но Сашка честно ответил «нет» и повесил трубку. А в третий раз он услышал:
— Дневальный по дежурной роте… — и фамилия, что-то вроде Нелупибатько.
Сашка грозно скомандовал:
— Смир-на! — и с удовольствие послушал, как на другом конце провода что-то громыхнуло, после чего попытки прекратил.
Для разнообразия он попробовал дозвониться до друзей.
Гарик все еще не прилетел из Сибири, куда умотал месяц назад на заработки, стрелять каких-то несчастных зверьков.
Козя оказался в местной командировке.
Решив, что застанет коварную АТС врасплох, Сашка набрал нужный номер «вдруг», но звонок в ЖЭК привел к совершенно неожиданному результату: раздраженный женский голос пообещал: «Еще один звонок, и я милицию вызову, понял, подонок?!»
Доказывать в милиции свою непричастность к неизвестному телефонному хулигану не хотелось совершенно, и поэтому Воронков решил дойти до конторы лично, тем более что и Джой уже несколько раз демонстративно подбегал к двери, делая вид, что сейчас будет процарапывать в ней дыру.
На этот раз лифт оказался на первом этаже, но в остальном повторилась вчерашняя история: никакой реакции на попытки вызвать, а когда Сашка уже выходил из подъезда, лязгнула дверь и темное пятно кабины поползло по «градуснику» вверх.
— Не везет так не везет! — сообщил Воронков Джою и добавил: — Похоже, что сейчас еще и дождь начнется, даром что с утра ясно было.
Песя глянул на небо и негромко гавкнул.
Действительно, где-то вдали, над рекой, ясно видимые солнечные лучи пробивались сквозь облака вниз, но над «бульваром» небо было хмурым, а на сером асфальте явственно выделялись черные мокрые пятнышки.
Поняв правоту хозяина, Джой свои дела затягивать не стал, и уже через несколько минут они с Сашкой быстрым шагом направлялись домой, ежась под новыми и новыми каплями.
Лифт? Сашка нажал на кнопку, уже заранее зная, что его ожидает. Жалко, рядом никого нет, а то можно было бы пари заключить! Интересно, а когда он поднимется на самый верх, к своей квартире, этот зловредный подъемник снова заработает?
Уже стоя у дверей, Воронков прислушался — нет, вроде бы не заработал. И на том спасибо, конечно. А то можно подумать, что против него кто-то плетет чудовищный антинародный заговор. Или цэрэушный, он же жидомасонский. Какие там еще у нас заговоры бывают… от сглазу, но это другая история.
Внутренне усмехаясь, Сашка попробовал вспомнить еще пару-тройку разновидностей врагов народа, но вдруг замер, держа в руке снятую кроссовку. Вновь возникшее ощущение чужого взгляда заставило обернуться, и он встретился со взглядом тряпичной куклы, восседающей на чайнике, теперь уже в кухне.
— Что за чертовщина… Я же тебя вчера убирал? Или обратно вытащил спросонья? — спросил он вслух, и тут же понял, что в глубине души по-настоящему боится, что она возьмет да и ответит.
Джой, уставившись на ту же куклу, заворчал. Выходит, тоже что-то чувствует? Или просто улавливает настроение хозяина?
