Наконец тропинка расширилась, кусты расступились, и я увидел небольшой аккуратный домик в два этажа, белеющий стенами сквозь лозы винограда. Он был настолько красив и так гармонировал с окружающим его садом, что я почувствовал легкое щемление в районе сердца. Возле невысокого крыльца в приподнятых над землей клумбах буйно росли какие-то цветы, добавляя свою яркую нотку в ночной весенний букет ароматов. Я мог лишь представить, как будут гудеть пчелы, когда солнечный свет зальет этот сад, как запоют птицы в кронах деревьев…
Да, в таком доме я хотел бы жить.
Кузя пробежал к домику и уселся на деревянном крылечке. Я оторопело смотрел на окно второго этажа, откуда лился мягкий свет ночника. Что-то внутри меня уже кричало, вопило об истине, в которую я боялся поверить, хотя и очень хотел… Я просто стоял и смотрел на это окно, слезы катились по моим щекам, а я стоял истуканом, так и не решаясь сделать несколько шагов и постучать в дверь.
Кот, видя, что я не двигаюсь, встал и громко мяукнул, глядя на освещенное окно. Затем мяукнул еще несколько раз, повысив голос, добавив в него требующие нотки. Горячая волна пробежала по моей спине, так как знакомый женский голос проговорил что-то в доме, и по окну пробежала тень.
Она всегда выпускала его ночью и впускала по кошачьему эгоистическому требованию. Я много раз говорил ей, чтобы она не баловала кота, что она зря портит себе сон, а затем долго ворочается в постели или читает книгу и утром спит допоздна… но она… она говорила, что у кота свои потребности…
И все продолжалось по-прежнему.
Шаги на внутренней лестнице оповестили меня и Кузю, что хозяйка дома приближается. Зажегся свет в окне нижнего этажа, я забыл о дыхании, шею свело легкой судорогой… Кот тоже замер, уставившись на дверь, та слегка скрипнула, открываясь…
Сильная рука схватила меня за плечо и втянула в кусты. Я хотел крикнуть, но дыхание перехватило, а затем широкая ладонь зажала мне рот, не давая издать ни звука. Стукнула закрывающаяся дверь. Я забился неистовой рыбешкой в руках неизвестного рыболова, сердце колотилось как бешеное, слезы потекли по моим щекам, когда я увидел, как гаснет свет на первом этаже домика…
— Не нужно, — шепнул мне мягкий, но сильный мужской голос. — Ей тебя видеть не нужно.
У меня было чувство, что я маленький ребенок в крепких руках взрослого мужчины. Я перестал трепыхаться, затих, роняя слезы, наблюдая, как гаснет ночник в окне второго этажа. Я видел даже кота, что вспрыгнул на подоконник с той стороны и вглядывался через стекло, очевидно желая разглядеть меня в этой ароматной весенней ночи.
— Пойдем.
Сильная рука потянула меня прочь от дома, я шел, тупо повинуясь, словно из меня, как из тряпичной куклы, вытащили какой-то стержень, и я обмяк, потеряв свою структуру, жесткость, вид…
Ведущий меня мужчина остановился, повернулся, взял за плечи и крепко сжал. Я растерянно посмотрел в его лицо, что казалось и знакомым, и незнакомым одновременно, напоминало кого-то, кого, возможно, я никогда и не видел.
— Ты справишься, — сказал знакомый незнакомец, похлопал меня по плечу и уселся на небольшую деревянную лавочку под кустом сирени, предложив мне жестом руки присесть на противоположную.
Он был одет в свободную светлую рубаху и широкие брюки. Ростом на голову выше меня, плечи широченные, немного покатые. Волосы густые, русые, пострижены под пажа. Лицо, окаймленное небольшой светлой бородкой, напоминало лица богатырей из детской книги.
Такому мужичине кольчугу, щит и меч — и готова иллюстрация к былине о Добрыне Никитиче или Илье Муромце… Впрочем, Илья был темноволос, как мне помнится.
От богатыря веяло силой и уверенностью, глаза смотрели пронзительно, мудро и… сочувствующе?
Такому человеку можно доверять, понял я. На такого можно положиться, такой не подведет.
Я сел на лавочку, что оказалась удивительно сухой в эту влажную туманную ночь. Сдавленные рыдания все еще сотрясали мою грудь, но я уже откуда-то знал, что не пойду, не побегу назад, к дому посреди сада, не постучу в дверь, к радости кота и хозяйки…
— Я понимаю, что тебе больно, — проговорил богатырь, и я ни на секунду не усомнился, что он понимает. Между нами словно какая-то связь была. Словно он мог чувствовать то же, что ощущаю я.
— Зачем? — спросил я, глотая слезы.
Он просто смотрел мне в глаза, и я начал ощущать, что сердце успокаивается, боль уходит, а ее место занимает тихий теплый покой.
— Для того чтобы дальше было намного легче, — наконец ответил он. Во взгляде светилось сострадание, даже некоторая печаль. — Сейчас тебе нужны эти переживания, чтобы ты был подготовлен к будущим потрясениям и принял правильное решение. А правильное — это не всегда то, что ты хочешь.
— А она? Она…
— Она сама захотела, чтобы все выглядело так. Ведь ты сам помнишь.
Она действительно всегда мечтала о таком домике, окруженном фруктовыми деревьями. О цветочных клумбах у крыльца. И она знала о том, как я люблю сирень. И еще…
— А Кузя? — спросил я.
Богатырь усмехнулся.
— Ты всегда хотел знать, отправляются ли кошки в рай, — лукаво поглядывая на меня, сказал он. — Кажется, ты получил ответ.
Я задумался, размышляя о том, какой вопрос задать следующим. Я отчего-то был уверен, что получу ответ на любой, но также ощущал, что не все вопросы можно задавать…
Богатырь кивнул головой, словно соглашаясь с моими мыслями.
— Твоя жизнь сейчас — это подготовка действием, — проговорил он неторопливо. — У тебя много вопросов, но ответы придут в свое время, когда ты будешь готов их принять. Ты хочешь знать, можно ли сюда попасть по Дороге?
Я кивнул, не удивляясь тому, что этот человек (человек ли?) прочитал вспыхнувшую в моем сердце сумасшедшую мысль…
— Это место лежит за пределами Дороги, — немного грустно произнес мой собеседник. — Дорога соединяет много миров, но только не этот. Хотя, идя по ней, ты рано или поздно попадешь сюда, если только не изменишь своему пути. Ведь семена жизни и семена смерти по Дороге сеют именно люди, и каждый может выбирать, на кого он работает.
— Что я должен делать и для кого? — спросил я, сам уже понимая, каким будет ответ.
— Ты должен быть на верном пути, если хочешь послужить другим. Чтобы не было ошибок, искажающих твое служение людям.
— А… Ему?
— А Творцу ты не служишь, но работаешь вместе с Ним, как и должен делать каждый человек. Для этого тебе и другим даны Его качества, воля, право выбора. Алексей, ты не раб, а соработник. Пойми, фирма, в которой ты трудишься, имеет название «Отец и сыновья», и ты совладелец в ней. Таково Его желание.
Моя голова не вмещала его слова, что-то противилось им, что-то древнее, закосневшее, что было одним целым со мной…
