— Значит, дети в группировке все так же присутствуют, — заметил я. — И этот подросток…
— Ками? — Нэко усмехнулся. — Она моя младшая сестра.
Я оторопел.
— А чего она…
— Не в Верхнем городе? — Нэко покачал головой. — Скоро документы все будут готовы… и заберу. Только она еще та девчонка — характер выказывает: мол, здесь у нее и друзья, и авторитет… Но, думаю, это все просто…
— Выпендреж? — Я даже не знаю, как мне удалось выразить на междумировом смысл этого земного и русского выражения.
Нэко поднял брови, потом поднялся сам.
— Точно! Какое слово удобное! Знаешь, она так гордится тем, что свободно ходит по таким закоулкам заводских комплексов и технических туннелей, что и ремонтные автоматы там практически никогда не появляются, а в случае какой-нибудь серьезной поломки целую бригаду в спецкостюмах отправляют и с оружием в придачу. Ведь глубоко под Нижним городом имеются такие катакомбы, что про них и знать забыли; может, только в каких-то древних документах сведения и остались…
— Что же там такого опасного может быть? — спросил я, скармливая Мане остаток Нэковой плитки. — Знаешь, в любом городе на Земле тоже есть какие-то таинственные подземелья, катакомбы, заброшенные бомбоубежища, дающие пищу для фантазии подростков и журналистов дешевых газет. И туда, конечно же, свершаются регулярные паломничества фанатичных диггеров, жаждущих приобщиться к темным тайнам подземелий…
Нэко хмыкнул, явно огорченный скептицизмом, сквозившим в моих словах. Развел руками.
— Опасностей в таких местах бывает множество, сейчас перечислять их не имеет смысла, да и не настроен ты, пожалуй, на эту тему.
Я кивнул головой.
— Не обижайся. Меня сейчас намного больше волнует судьба Санька и целостность его органов. Но могу предложить такую штуку: на протяжении предстоящей поездки у тебя будет масса времени описать то, что ты знаешь о местных заводах и забытых туннелях, а я, в свою очередь, обязуюсь тебя внимательно слушать и защищать твои рассказы перед остальным экипажем, как вкусивший начальный уровень этих самых технических туннелей. Идет?
Нэко улыбнулся, протянул руку:
— Идет, согласен, хоть и отдает скрытым цинизмом. Ну, — он поднялся, — пошли дальше. Слышишь: Ками сигналит.
Я действительно услышал слабый отголосок стука. Нехотя поднялся.
— Сейчас важно не торопиться, — предупредил меня Нэко. — Будем слушаться во всем указаний Ками — она эти места лучше меня знает, да и поменялось здесь наверняка многое с тех пор, как я по техническим туннелям лазил. Маску рекомендую сейчас надеть, очки сверху нацепи. Маню свою на руки возьми, чтобы в сумку посадить при надобности.
Он налепил на лицо маску, надел сверху свои узкие очки и накинул капюшон от куртки, превратившись при этом в малоприятное человекоподобное существо с жуткой мордой. Я также снял очки, потеряв при этом процентов девяносто зрения и очутившись в практически полном мраке: только где-то дальше по коридору тусклый отсвет говорил о каких-то источниках освещения. Приложил к лицу маску — она неприятно прилипла к коже на щеках, лбу, шее, но через минуту уже не ощущалась как что-то инородное, напоминая этим мой жилет «личного медика». Я снова надел очки, с удовлетворением отмечая, что прозрачная зона маски против глаз не представляет преграды для зрения и я так же хорошо вижу в маске, как и без нее. Дышалось же в маске на удивление легко, словно воздух и не проходил через фильтр в виде черной розы.
— Нормально? — спросил Нэко, наблюдая мои манипуляции с маской и очками.
— Давай сумку.
Я аккуратно засунул Маню в сумку, повесил ее на плечо, не застегивая, — ничего, удобно. Гивера тоже не проявляла недовольства, словно понимая, что сейчас не до строптивости. Она вообще не горела желанием идти дальше на своих четырех, видимо чувствуя впереди какую-то скрытую сейчас от нас опасность.
Я сказал об этом Нэко, пока мы потихоньку продвигались по узкому коридору, слабо освещенному иногда встречающимися возле каких-то квадратных ящиков то ли лампами, то ли — светодиодами.
— Она утечки чует, наверное, — пробормотал Нэко. — Нюх у нее все-таки получше, чем у нас. Смотри: у нас маски сейчас работают в холостом режиме, но, как только содержание ядовитых газов превысит норму, включится фильтр, предупредив вибрацией. Тогда сразу закрывай сумку, чтобы гивера не отравилась.
Мы, пригибаясь от провисшей толстой связки кабелей, идущей по низкому потолку, подошли к небольшим, но толстым стальным дверям, возле которых нас ожидала Ками. Она, подождав, пока мы подойдем поближе, прижала палец к своему респиратору, давая понять, что нужно соблюдать молчание. Потом погасила лампу на стене, просто выдернув ее из гнезда, и навалилась на дверь, которая, вопреки моему ожиданию, не издала ни малейшего скрипа. Из возникшей щели разом потянуло резким холодным ветром. Приоткрыв дверь до половины, Ками проскользнула в нее, не стукнув и не брякнув ни одним элементом своей амуниции. Мне стало понятно, зачем ее пушка со здоровенным стволом так тщательно обмотана тряпками, — для соблюдения тишины при карабканье через металлические препятствия.
Нэко протянул руку к моим очкам и отключил функцию ночного видения, до этого, должно быть, он провел такую же операцию со своими очками. Интересно, что такого находилось за этими дверями, что даже ПНВ могли нас выдать?
Когда глаза немного привыкли к темноте, я увидел, что из приоткрытой двери исходит слабое зеленоватое свечение.
Нэко практически прижался к моему уху губами и прошептал еле слышно:
— Иди следующим, не шуми, не разговаривай: у ремонтных автоматов слуховые рецепторы тоже имеются. Если что надо — я сзади буду, подскажу. Но, главное, следи за Ками, за ее знаками. Ну, пошел!
Я аккуратно, стараясь не задеть автоматом металл двери, просунул в приоткрытую дверь голову и чуть не заорал от неожиданности, когда чья-то рука пригнула мою голову вниз. Сердце чуть из горла не выпрыгнуло, но я вовремя понял, что это Ками.
Девчонка подняла на лоб свой ПНВ, заменив его изящными очками с желтыми в этом призрачном зеленом свете стеклами, за которыми темнели черные глаза, с усмешкой глядящие на меня.
Я послушно пригнулся, поправил сумку с Маней, спрятавшей даже голову, и, полуприсев, осторожно последовал за Ками по дну короткого решетчатого круглого туннеля диаметром метра в два. Здесь было достаточно холодно, ближе к нулю, как мне показалось, и очень сыро. Пар от дыхания сильно выделялся во влажном воздухе. За толстой металлической решеткой туннель был покрыт какой-то тканью, и через немногие небольшие дырки в этой ткани проникал все тот же зеленый свет. Там, где туннель заканчивался, была только зеленоватая пустота, и у меня возникло подозрение, что и под нами тоже пустота. Ками, добравшись до края туннеля, замерла, практически улегшись на металлическом дне. Я ждал, пока она даст какой-то знак. Наконец, Ками поманила меня рукой и исчезла за боковой стенкой туннеля. Я последовал за ней, стараясь не шуметь и внутренне радуясь, что обут в мягкие кроссовки, в которых довольно легко ступать неслышно. Там, где решетка туннеля заканчивалась, я еще больше пригнулся и заглянул за край. То, что открылось моим глазам, заставило меня покрепче ухватиться за решетку и судорожно перевести дыхание, хотя обычно я не боюсь высоты.
