Послушай, мы уже говорили об этом. И я скажу тебе ровно то же, что говорила раньше: у меня нет новой информации. Здесь вообще-то НАС изучают, а не наоборот. Никакого свободного доступа к чему-либо серьёзному, не говоря уже о секретном.
Может, всё-таки позволишь…
Нет. Нет. И нет в третий раз. Или ты хочешь, чтобы нас тут прибили?
Ситуация изменилась, знаешь ли.
Вот именно, что изменилась. Или ты не уловила оттенок моего «мы»? Тогда сообщу прямо: я беременна, последние юлы идут.
Что?!
Оно самое. А ты даже не в курсе… подруга.
Так. И что мне делать в первую очередь: поздравлять, извиняться или ругаться?
Считай, что уже поздравила и извинилась. Но ругаться-то чего ради?
Чего ради? Ты соображаешь, ГДЕ и КОГДА собралась рожать?!
Не кричи. Тебе знакомы слова «искусственное осеменение»?
Ох…
Нет-нет, не всё так страшно. Но когда ставят перед выбором — типа, мы всё равно должны изучить репродуктивные функции на живом материале…
УБЬЮ ГАДОВ.
Не распаляйся. И умерь аппетиты. Я их сама убью, когда выдастся шанс.
Сделай это медленно, будь добра.
Постараюсь.
И береги себя, ясно?
Да уж поберегу. Не только себя… бывай.
Оборвав струну мысленного контакта, Сарина выдохнула сквозь стиснутые зубы. Передёрнулась всем телом, сбрасывая напряжение.
И выдохнула, как проклятие:
— Люди!
Бледно светящиеся потолочные панели. На их фоне — склонившееся лицо Наарис.
«Похоже, это становится традицией…»
— Как ты?
— Х-х…
Рука Наарис ловко просовывает в угол рта трубочку, из которой, смачивая горло, выливается около глотка слегка подсолённой жидкости. Что несказанно облегчает произнесение слов вслух.
— Приемлемо. Но… знаешь, я… х-х… не помню. Мы прилетели в Узел Ветонн — и туман.
— Вот как.
В голосе Владеющей причудливо смешиваются разочарование и… радость?
— Аниэр, а ведь ты нынче герой.
— И много я… нагеройствовал?
— Сколько-то десятков кораблей среднего тоннажа, чуть больше сотни малого. Но в сравнении с главным достижением это мелочь…
— Не томи. Что я такого сделал?
— Обратил в бегство псича. Точнее, заставил его убрать из Узла удалённую проекцию. Для чего псичу пришлось аж корабли собственного флота подрывать, разрывая контакт физически.
— Ничего не помню… значит, целого псича отогнал? Но как?!
Наарис погрустнела.
— Ты точно ничего не помнишь?
— Могу повторить, если не веришь.
— Ладно. Ты спросил — как? Есть подозрение, что ты перешёл не только порог безопасности, но и за порог трансформации хватил. Так что частичная амнезия — это даже хорошо…
— Какой такой порог? Об этом Мо Ко За не рассказывал!
— Видимо, чтобы не пугать. У нейрофуги есть теоретический потолок, тысяча пунктов. Как ты уже знаешь, в районе трёхсот пунктов находится порог идентичности, без достижения которого пилот просто не сдвинет СОН с места. Пятьсот пунктов — порог безопасности. Если пилот его не пересечёт, можно практически гарантировать, что нейрофуга не окажет на него серьёзного влияния. А в районе семисот пунктов лежит порог трансформации, и вот за ним влияние как раз будет. С почти стопроцентной гарантией.
В горле у Аниэра снова пересохло. Как-то резко.
— Сколько?
— Неизвестно точно. С записями в СОН-Э2 всё как-то слишком запутано, извлечь упорядоченные данные до сих пор…
— Нет. Плевать на мой СОН. Как глубоко погружалась ты?
— Шестьсот семнадцать.
— Но… Ты…
— Да. Если ты имеешь в виду последствия, то я их не избежала.
Сглотнуть тяжёлый и вязкий комок. Подавить холод страха, растекающийся по жилам, словно концентрированный яд.
— Что за… последствия?
— Смотри.
Наарис вытянула руку так, чтобы Аниэру было лучше видно. Рукав её комбинезона на глазах исчез — точнее, словно впитался под кожу. А сама кожа посинела и приобрела металлический блеск. Ещё тин — и наружу из этой изменившейся кожи с легчайшим шелестом полезли шипы. Тоже блестящие, словно металлические, длиной от сантиметра до двух.
— Это…
— Не всё так плохо. «Это» вполне обратимо. И управляемо.
Своё утверждение Наарис тут же доказала делом, убрав шипы и вернув рукав на место.
— Целители успели обследовать меня — фактически много раз обследовать — и обнаружили несколько специфических… аномалий. Генная структура осталась без изменений, физиология тоже не изменилась… почти. Но теперь я могу использовать симбиотические наноботы совершенно нестандартным образом. Да и сами эти наноботы уже не стандартные, а те, из которых собрана плоть СОН. И взаимодействие с ними теперь идёт совсем иначе. Моя энергетика вышла за рамки доступного универсалам шестого ранга. Да что там, по энергетике я сейчас всего на три пятых отстаю от Сарины. Даже телепортироваться могу свободно.
— Ого.
— Угу, — кивнула она. Но веселья не вышло: сквозь него всё равно пробилась тоска.
— Слушай, чего ты киснешь?
— А то ты сам не сообразишь. Клеймо мутировавшей зверушки я ещё снесу, но…
— Договаривай.
— Наверно, я уже не рискну завести детей. Если я вообще смогу выносить и родить, а то среди целителей были… сомневающиеся.
Аниэр сглотнул. Снова.
— Лично я готов рискнуть, — бодро заявил он.
Наарис слабо улыбнулась, слегка коснувшись его плеча.
— Спасибо за поддержку, Второй. Ну что, попробуешь встать?
— Я…
— Давай-давай. Вспомни прозвище нашего ехидного киборга — и вперёд. Ты и так провалялся дольше, чем полезно для здоровья.
— Сколько?
— Встанешь — скажу. С точностью до мири-цикла.
Аниэр вздохнул… и принялся вставать, назло себе не используя пины. Медленно, со всей осторожностью. Но всё равно без особого успеха.
— Кстати, — свалившись обратно, поинтересовался он, — а в моей крови какие наноботы циркулируют? Старые или новые?
— Неизвестно.
— Это как?
— Я запретила углублённый анализ твоих тканей. А когда местные начали упираться, подключила Сарину. Если тебе захочется точно узнать о себе… это… тебе придётся самому сдавать кровь и всё остальное.
