— Тот глухой мальчик. Осторожней с ним, Саба. Он в тебя влюблен.
* * *
Мы с Лу валяемся на берегу Серебряного озера. Нам по восемь лет. Па и Ма лежат между нами. У Ма большой живот, потому что внутри нее растет ребеночек. Теплый летний вечер. Мы смотрим на звезды.
— Па, расскажи еще, — просит Лу.
— Да, — подхватываю я. — Расскажи!
— В другой раз, — говорит Па.
— Ладно тебе, Виллем, — говорит Ма. — Ты же знаешь, они так любят тебя слушать.
Па и Ма улыбаются друг другу своей тайной улыбкой, только друг для друга. У меня аж в животе ёкает, когда на них гляжу. Па берет руку Ма и целует.
— Ну что, — говорит он. — Все записано заранее. Жизнь каждого, кто на свет родился.
— И кто еще не родился, — добавляет Ма и кладет себе руку на живот.
— Как только возник мир, звезды все предопределили, — продолжает Па. — Время рождений, время смертей. Даже то, какими мы будем, хорошими или плохими.
— Каким я буду, Па? — спрашивает Лу.
— Конечно, хорошим, — отвечает Ма. Гладит Лу по щеке, улыбается ему. — Мой красавец, золотой мальчик.
— А я? — спрашиваю. — Па, какая я буду?
Па молчит. Сгребает меня в охапку, прижимает к себе крепко-крепко. Я чувствую, как бьется его сердце, сильно и ровно. Вдыхаю теплый родной запах.
Мы одна плоть и кровь, сердце и душа. Все четверо. Сейчас и навсегда.
Вдруг в небе звезда срывается и падает.
— Саба, смотри! — Лу показывает пальцем. — Падучая звезда!
Мы смотрим, как она летит по темному небу. Такая яркая. Так быстро гаснет.
Я дергаю Па за рукав рубахи.
— Па, ты так и не сказал, какая я буду? Хорошая или плохая?
Он целует меня в макушку. Шепчет на ухо, так что слышно только мне:
— Ты, любимая моя дочка, будешь вообще нечто особенное.
* * *
Открываю глаза. Я лежу, скрючившись на боку, прямо на земле, в палатке Ауриэль. Нерон пристроился у меня под подбородком. Лу спит, как всегда, закрыв руками голову. Ма говорила — защищается. Томмо и Эмми тоже уснули, как в колодец провалились.
Дождь перестал. Ночь. Через дырку для дыма в пологе палатки видно звезды.
Ауриэль сидит в креслице-качалке у ямки, где горит огонь. Смотрит в пламя. Кутается в темный платок. Следопыт дремлет, положив тяжелую голову на ее ноги. Дергает лапами во сне.
— Древние волкодавьи сны, — произносит Ауриэль.
Я ни звука не издала, и она на меня не смотрела, а все равно почувствовала, что я уже не сплю.
— Он раньше жил у нашей знакомой, Марси, — говорю я. — Далеко отсюда. Вдруг взял и объявился, странно даже. Привел меня к тебе.
Мы говорим вполголоса, чтобы не разбудить остальных.
— Он уже давно возле лагеря бродит, — говорит Ауриэль. — Я все гадала, что за пес такой.
— Я думала, Марси тоже здесь, — вздыхаю я.
— То приходит, то уходит, — говорит Ауриэль. — Никто его к себе не звал. А он выбрал тебя. Ворон и волкодав, хорошие спутники для воина.
— Я не воин, — отвечаю. — Хватит с меня драк.
Плотнее закутываюсь в одеяло. Беру на руки Нерона и сажусь на землю напротив Ауриэль. Прижимаю к себе ворона, утыкаюсь носом в теплые перья. Он сердито ерзает. Ауриэль наклоняется, берет щепотку порошка из жестянки и бросает в огонь. Пламя на секунду становится синим. По палатке расходится странный сладковатый запах.
— Что ты видела сейчас во сне? — спрашивает Ауриэль.
— Не во сне, — отвечаю. — Я вспоминала, что мне Па когда-то сказал. Давно, я мелкая была. Забыла совсем.
Наши взгляды встречаются. Глаза Ауриэль в свете очага очень светлые и словно безумные.
— Есть люди, — начинает она, — их немного, но они способны изменять сущее. Им хватает мужества действовать ради чего-то большего, чем они сами.
— Изменять сущее, — повторяю я.
— Своими поступками они могут повернуть вспять течение людских судеб, — подтверждает Ауриэль.
— Они, — повторяю за ней. — Хочешь сказать — я.
— Тонтоны набирают силу, — говорит Ауриэль. — У них новый вождь. Человек с даром провидца. Его называют Указующим путь.
— Указующий путь, — повторяю я.
В голове вдруг вспыхивает яркая картинка. Демало на Сосновом холме. Как он бросил Викария Пинча, ускакал до начала битвы и часть тонтонов с собой увел. Но это еще не значит, что он стал их вожаком. Просто не хотел голову сложить ради безумца.
— Каждый день к нам в лагерь приходят люди, — рассказывает Ауриэль. — У всех одинаковая история. Они бегут из домов, пока их не убили. Тонтоны захватывают землю. Плодородную, с источниками воды. Селят там своих людей — Управителей Земли. Скоро вся земля к востоку от Пустошей будет у них в руках. Тонтоны называют ее Новый Эдем. Они решают, кому там жить. Кто достоин остаться в их прекрасном новом мире.
— Я уже свое отвоевала, — говорю я. — Города Надежды больше нет. Викарий Пинч умер. Я только одного прошу — помоги мне снова стать собой, и мы всей семьей уйдем на запад. Там меня ждет Джек.
Ауриэль бросает в огонь еще щепотку порошка.
— У каждого своя роль, — тихо произносит она. — У Джека, у твоей сестры, у твоего брата, у Томмо. У волкодава. У меня. Даже у Нерона. Все началось, когда ты еще не народилась на свет.
— Ты про судьбу. Я в судьбу не верю.
— Не судьба, — говорит Ауриэль. — Предназначение. Я говорю о том, что вижу в тебе. Все твои дороги, Саба, ведут в одну сторону. Лучше начни действовать сейчас. Потом будет хуже. Ты нужна людям. И не только нынешним, а и тем, кто будет жить после нас.
— То же самое Па мне говорил. Когда помирал.
Ты им нужна, Саба. Ты нужна Лу и Эмми. И другим людям тоже. Не бойся. Будь сильной. И никогда не сдавайся, слышишь?
— Нам с тобой многое нужно сделать, а времени мало, — говорит Ауриэль. — Но сперва тебе надо выспаться.
Она ворошит поленья. Сладкий запах становится сильнее. Веки сами собой опускаются. Я ложусь у огня вместе с Нероном. Закрываю глаза. Кости ноют. Как будто жалуются. Я так устала держаться. Устала отгонять от себя тьму.
Тяжелая рука сна гладит меня по голове. Успокаивает.
Я смотрю вниз, на древнее дно озера. Туда, где ютятся в глубине жуткие древние твари. Затаились и ждут… меня.
— Не бойся. Отпусти себя, — шепчет в голове голос Ауриэль. — Я здесь, я пойду с тобой в твои сны. В снах мы обретаем себя. Кто мы. Откуда мы. Кем мы можем стать. Спи. Не бойся снов.
