А я вся мокрая насквозь, после реки. Злая как бес. Мрачно смотрю на Нерона.
— Мейв, — говорю, — ты сказала, если он мне надоест, ты его с удовольствием заберешь. Забирай на здоровье.
Мейв делает вид, будто удивилась:
— Я так сказала? Что-то не помню. Я вообще не любительница птичек.
Перед ней возникает Лу. Пламя факелов играет на его губах, высвечивает кожу, ложится на волосы золотыми бликами. Я так привыкла к брату, что иногда забываю, какой он красивый. Сегодня его красота яркая, лихорадочная.
Такой взгляд я постоянно видела в Городе Надежды.
— Да ты шааля наелся, — говорю.
— Что? Не болтай ерунды. — Лу смеется, встряхивает головой. — Не нравится, что мне хоть на минутку весело? — Он протягивает руку Мейв. — Бросай этих зануд, — улыбается Лу. — Пойдем потанцуем. Потанцуй со мной, Мейв!
Она тихонько вздыхает:
— Я… не могу. Прости.
Улыбка Лу гаснет. Губы сжимаются. Он выпускает руку Мейв и уходит. Спина окаменела от обиды.
Мейв смотрит ему вслед.
— Нет у меня права танцевать, — шепчет она.
— Я никогда его таким не видела, — говорю. — Поклялась бы, что это шааль, но… Ауриэль, ты говорила, в лагере чисто.
— Говорила, — отвечает она. — То есть я так думала, но, наверное, надо бы…
— Вот ты где! — Эмми разрумянилась, приплясывает без перерыва, не может стоять на месте. — Саба, ты весь день проспала! Нам Лу не позволил тебя будить. Правда весело, скажи?
— Ни капельки, — отвечаю. И тут каркает Нерон. — А эта проклятая птица — ворюга. Стащила мой Сердечный камень и не отдает.
Эмми хохочет. Показывает на ворона пальцем.
— Смотрите, куда забрался! Хулиган, точно. — Сестренка убегает к танцующим. Кричит через плечо: — Я тебе говорила, воспитывать его — гиблое дело!
Последние слова звоном отдаются у меня в голове. Гиблое дело. Гиблое дело…
Мейв что-то говорит. Я что-то отвечаю. Понятия не имею, что.
Вы проиграли, и ваша гибель — твоих рук дело, потому что ты зазналась. Следовало больше трех часовых держать, тогда заметили бы нас при луне. Мейв сказала, ночь была безлунная.
Эмми права. Это не в его духе. Джек не стал бы так говорить.
Весь мир куда-то отдаляется. Все вокруг стихает. Ни музыки, ни смеха. Только голос Джека.
Встретимся в таверне «Гиблое дело». Будь там в следующее полнолуние. Правило трех.
Он все-таки отправил мне послание. Окруженный тонтонами, когда счет шел на секунды, он сумел передать мне, что хотел, так, чтобы это не повредило Мейв. И ему самому.
Правило трех. Джек рассказал мне о нем в Городе Надежды, когда все кругом горело.
— Ты знаешь правило трех раз? — на бегу кричит Джек.
— Нет! — отвечаю я.
— Если три раза кого спасешь от смерти, то его жизнь принадлежит тебе, — объясняет он. — Сегодня ты меня первый раз спасла. Еще дважды убережешь, и я весь твой.
— Очень постараюсь этого не сделать, — говорю я.
Джек хватает меня за руки. Поворачивает лицом к себе.
— Случится все, что должно случиться, — говорит он. — Все начертано в звездах. Это судьба.
Джек делает вид, что правило трех — игра. Просто шутка. А на самом деле для него это серьезно. Так он привязывает к себе людей, которые ему дороги. И себя привязывает к ним.
Пожар в Городе Надежды… Тогда я в первый раз спасла Джеку жизнь. Вытащила его из Холодильника, железного чулана под землей, где он был заперт. Второй раз я его спасла от адского червя. Если еще раз спасу, получится три. Тогда его жизнь будет принадлежать мне.
Пока мой мозг все это переваривает, глаза смотрят на то, что творится вокруг.
Оркестр играет. Танцующие танцуют. Мег сидит на краю помоста, Лу у ее ног. Смотрит на нее снизу вверх. Гладит ее лодыжки. Мег спрыгивает на землю. Берет Лу за руку и уводит в ночь.
Мейв тоже все видела. Стоит, словно окаменела. Шею, лицо заливает жаркая волна. Потом Мейв поворачивается и уходит с высоко поднятой головой.
Правило трех. Спасти его еще раз, и он будет моим. Спасти еще раз…
Спасти Джека. Ему грозит опасность! В следующее полнолуние.
А следующее полнолуние через три ночи.
На меня вновь обрушиваются звуки. Музыка, смех, голоса. Внутри бушует красная ярость. По рукам бегут мурашки. В животе словно закручивается пружина, такая тугая, что меня сейчас разнесет на куски.
Так я себя чувствовала перед боем в Клетке. Живой. Яростно, неистребимо живой. И при этом в мыслях полная ясность.
Пробираюсь между танцующими. Запрыгиваю на помост, прямо в середину оркестра. Лилит распевает во все горло какую-то разгульную песенку. Вздрагивает и умолкает, когда я трогаю ее за плечо.
— «Гиблое дело», — говорю. — Слышала о таком?
— Еще бы не слышать, — отвечает она. — Заведение Молли. Мы с Мег там работали.
— Где это?
— Новый Эдем, — отвечает Лилит. — В самом центре пояса бурь.
— Понятно, — говорю.
Лилит хватает меня за руку, не дает уйти.
— Тебе туда нельзя, — говорит она. — За твою голову назначена награда.
— Не рассказывай никому, — прошу я. — Поклянись.
— Но я…
— Поклянись, Лилит!
Она смотрит на меня, поджав губы. Видит, что меня переклинило.
— Ну ладно, — вздыхает, — но ты смотри…
Я уже спрыгнула с помоста. Пробираюсь к палатке Ауриэль. Даже за громом музыки слышу голос Лилит:
— Осторожней, Саба!
* * *
Никто не обращает на меня внимания.
У входа в палатку Ауриэль разлегся Следопыт. Увидел меня, сразу вскакивает. Я шикаю на него. Оглядываюсь, не смотрит ли кто, и мы вместе с псом залезаем в палатку.
Лу и Томмо уже собрали наши вещи в кучу. Все готово к отъезду на запад с утра пораньше. Я быстренько проверяю свою котомку. Бурдюк с водой. Нож, кремень, одеяло, запас вяленого мяса. Самое необходимое.
Натягиваю рубаху через голову и вдруг спохватываюсь. Надо какое-нибудь оружие. Взгляд падает на лук и колчан Лу. Нет, нельзя. Лучше возьму его пращу. Заталкиваю ее в задний карман штанов. Стараюсь не думать о том, что бросаю брата, Эмми и Томмо. Как они переполошатся, когда заметят, что я пропала. Проглатываю внезапный страх от мысли, что останусь совсем одна. Джек в беде. Я нужна ему.
Действовать быстро. И никаких мыслей.
Хватаю сбрую Гермеса. Вскидываю котомку на плечо. Следопыт сидит рядом, смотрит.
