Сердце пропускает удар. Наши взгляды встречаются.
— Ты с самого начала знал, — говорю я.
— Ваше счастье, что вы меня ограбили, а не кого другого, — говорит Слим.
— Кто ты? — спрашиваю я.
— Друг, — отвечает он. — Пригнись, Ангел.
Я сползаю с сиденья. Скрючиваюсь рядом со Следопытом.
— Поше-ол! — кричит Слим во все горло. — Поехали в Египет, Моисей! Хей-я!
Мы мгновенно набираем скорость. Компендиляриум скрипит и дребезжит.
— Будем надеяться, что он не развалится, — замечает Слим.
Я осторожно выглядываю из укрытия. Держу арбалет наготове.
— Не стреляй без надобности, — предупреждает Слим.
— Тебя остановят, — говорю я.
— А я не остановлюсь, — отвечает он. — Щас покажем этим светлячкам представление. — Он вытаскивает из кармана белый носовой платок. — Они просто увидят, что старый дурак Сальмо Слим опять не справляется со своим блохастым верблюдом.
Слим встает на козлах и бешено машет платком.
— Помогите! — орет он изо всех сил. — Помогите! Верблюд не слушается!
А сам держит волоки мертвой хваткой, в свободной руке.
Мы летим навстречу тонтонам.
— Помогите! — вопит Слим.
Они держат строй. Расстояние быстро уменьшается.
— Сейчас врежемся! — вскрикиваю я.
— Новички всегда трусят! — орет он в ответ. — Проигрывает тот, у кого раньше сдадут нервы. Кто первый моргнет. Это точно буду не я.
Тонтоны плотной группой скачут нам навстречу.
Ближе.
Еще ближе.
Я замираю. Не дышу.
Тридцать шагов между нами.
Двадцать пять.
— Ну давайте, — шипит Слим. — Моргайте, сволочи!
Двадцать.
Пятнадцать.
— Моргайте, твари! — орет Слим.
Они расступаются, как по команде. Словно услышали. Трое налево, трое направо.
Я скрючиваюсь еще сильней. Тонтоны с грохотом проносятся мимо. Чуть ниже нас, по склонам насыпи. Клубится пыль. Мелькают копыта, сапоги, плащи. В лицо бьет запах гари и пота. На одно мгновение сердце замирает — вдруг один из них Джек?
Треск огнестрела. Слим вскрикивает и падает на сиденье. Правое плечо разворочено.
— Слим! — ахаю я.
— Держи вожжи! — приказывает он.
Я взбираюсь на сиденье и перехватываю вожжи. Оглядываюсь назад. Тонтоны исчезают в туче пыли.
Гермес бежит рядом с телегой.
Слим прижимает к ране платок. Стискивает зубы, чтоб не заорать от боли. Кричит через дыру в стенке:
— Взорвите дорогу!
— Что? — переспрашивает Лу.
— Там такие шарики, в них штырьки! — кричит Слим. — Выдерни штырьки и бросай шарики назад!
Я крепко держу вожжи. Дорога прямой линией уходит в просвет между горами. Затянутый дымом.
Ничего не происходит. Ничего. Ничего.
И вдруг:
БУММ! Грохот взрыва рвет воздух. Земля под колесами вздрагивает.
Оглядываюсь через плечо.
Стена воды вперемешку с камнями и песком взметнулась к небу. Насыпь разнесло в клочки. Ни всадников, ни лошадей не видно.
— Достали их? — спрашивает Слим.
— Не знаю, — отвечаю я. — Они быстро скакали. Могли переправиться еще до взрыва.
— Если ушли, нас будут искать, — говорит Слим. — Вот и пробрались незаметно.
У него на лбу выступил пот. Лицо серое.
— Что за черт, Слим, — недоумеваю я. — Ты не шпион тонтонов. Кто ты тогда?
Он дергает краем рта. Наверно, пытается улыбнуться.
— Главное сейчас — до «Гиблого дела» добраться, — говорит Слим.
Гиблое дело
Моисей с разгона влетает в плотную стену дыма. Ничего не видно. Глаза слезятся. Дышать невозможно. Щас во что-нибудь врежемся. Нет, выскакиваем опять на простор. Впереди виднеется таверна. Ее пожирает пламя. С треском и ревом. Пожар озаряет безлюдную равнину. На низко нависшие тучи ложатся отсветы. Рыжие, белые, желтые. Клубится черный дым. Волнами расходится жар.
«Гиблое дело» гибнет.
Мы мчимся к перекрестку. Я выжидаю, сколько можно, потом натягиваю волоки. Моисей замедляет ход и останавливается. Пятится. Ревет.
Слим обмякает, приваливается боком ко мне.
— Найди Молли, — велит он.
— Мейв! Эмми! — зову я. — Слима ранили!
Они бегут ко мне, тащат котомку с лечебными снадобьями. Я уступаю место Мейв, а сама вместе со Следопытом спрыгиваю на землю.
— Следопыт, жди тут! — Я бегу к горящему дому. Кашляю, задыхаюсь. Дым ест глаза.
— Саба! — Голос Лу. Его шаги за спиной. И шаги Томмо. — Саба, вернись!
— Может, там Джек! — кричу в ответ.
Налетаю на стену жара. Твердая, будто каменная. Меня отбрасывает назад. Лу хватает за одну руку, Томмо за другую. Они оттаскивают меня, а я упираюсь изо всех сил.
— Нет! — кричу я. — Пустите!
— Если там кто и был, все померли давно, — говорит Лу.
— Нет! — Я отчаянно вырываюсь.
Дом одноэтажный. Из хлипких обломков, что остались от Разрушителей. Стены гнутся и проседают. Оглушительный треск. Средняя часть крыши рушится в огонь.
— Где у них перегонный куб? — спрашивает Томмо.
— Что? — говорит Лу.
— В котором пойло делают! — кричит Томмо. — Одна искра, и рванет!
— Бежим! — орет Лу.
Мы бросаемся прочь от дома. БУМММ!
Нас подбрасывает в воздух. Я грохаюсь ничком. Сразу вскакиваю. Кидаюсь обратно.
— Джек! — кричу я.
— Саба, стой! — Лу толкает меня на землю и падает сверху. Закрывает меня своим телом. Сверху сыплются куски таверны.
* * *
Лежу неподвижно. Все тело занемело.
— Слезай, — говорю я.
Лу не шевелится.
— Слезь с меня, сказала!
Он с трудом встает. Протягивает мне руку. Я ее отталкиваю. Встаю сама. Подхожу к догорающим останкам «Гиблого дела». Пламя довольно урчит, доедает ошметки. На земле валяется вывеска таверны. Обгорела, краска почти вся осыпалась. Громадная волна вот-вот проглотит лодочку на бурном море. Подхожу ближе, сколько можно вытерпеть жар. Вглядываюсь в огонь. Ищу… сама не знаю что. Не знать — страшнее всего.
Подходит Томмо.
