— Сколько их было? — спрашиваю Молли.
— Двое, — отвечает она.
— Тонтоны, — говорит Мейв.
Молли кивает.
— В таверне только мы с Джеком. Он рассказал мне про Айка… Только Джек способен потащиться в такую даль, чтобы сообщить плохие новости. Если б я от кого другого услышала, наверное, не выжила бы.
Мы все молчим. Я вроде и не знакома с Молли, но мы с ней связаны через Джека и Айка. У меня сердце болит за нее.
— Я ему сказала, чтоб уезжал, — рассказывает Молли, — а он остался, ждал, когда я оклемаюсь. Тут они и явились. Тонтоны. Джек… Ну, это же Джек… Старался им зубы заговорить, но их двое, он один… Его здорово побили.
— Его били, — повторяю я. От одной мысли холод по коже.
— Угу, — кивает Молли. — А потом… Один из тех при нем остался, а другой… ну… — У нее на глазах выступают слезы, переливаются через край. — Простите, — шепчет она, вытирает щеки рукой. — А потом они мне клеймо поставили.
Эмми бросается к ней, обнимает изо всех сил.
— Не плачь, Молли! Теперь мы с тобой. Все хорошо.
Эмми маленькая, не понимает. Болью Молли наполняется все вокруг, воздух густеет, не вдохнуть. Сама чуть не плачу, смотрю на Мейв — она стиснула зубы.
Слим сидит рядом с Молли, то и дело сжимает ее руку.
— Никто не может испортить твою красоту, — говорит он и целует ее в лоб, прямо в жуткую отметину.
Она всхлипывает и смеется одновременно.
— Врун ты, — говорит. — Милый, хороший мой врун.
Снова обматывает голову шарфом.
— Когда они уехали, — продолжает Молли, — я… никого не хотела видеть. Сказала Джеку, чтобы ехал к тебе, Саба. Чтобы слушался своего сердца. Слово с него взяла.
— А он? — спрашиваю шепотом.
— Обещал, — отвечает она.
— Я его не видела, — говорю я.
— Сдается, я его последней видела, — добавляет Мейв.
— Ты? — удивляется Молли.
— Он ей дал Сердечный камень, Сабе передать, — объясняет Эмми.
— И притом он совершенно случайно был вместе с тонтонами, — цедит Лу.
— Что? — вскидывается Молли. — Джек никогда бы к ним не пристал! Ни за что! Я его знаю.
— Значит, плохо знаешь, — отвечает Лу.
— Зато я хорошо знаю, что мне твой тон не нравится! — говорит Молли. — Джек мой друг. Старый верный друг. Не смей на него напраслину возводить!
Лу отворачивается.
— Он был с ними, Молли, — говорит Мейв. — Я своими глазами видела. И одет был как они.
— Его, наверное, в плен взяли, — говорит Молли.
— Вот и я так подумала, — подхватываю я.
— Он свободный был, не в кандалах, — возражает Мейв.
Молли хмурится. Допивает виски из жестянки и наливает еще. Замечает взгляд Томмо. Он все это время глаз с нее не сводит.
— Что не так? — спрашивает Молли.
— Не пей много.
— А тебе-то что?
— Айку бы не понравилось, — говорит Томмо.
— Откуда знаешь?
— Я Томмо, — отвечает он. — Айк взял меня к себе. Он все время о тебе рассказывал. Говорил, что вы с ним… и со мной… Что у нас будет семья.
— Не будет никакой, к чертям, семьи, — отвечает Молли. — Айк помер.
— Он меня называл сыном, — говорит Томмо.
— Не жди, что я тебя тоже буду сыном звать, — откликается Молли.
Жестокие слова. Обидные. У Томмо слезы на глазах. Он их смахивает. Зубы сжимает, чтоб не плакать.
— Свинство так говорить, — не удерживаюсь я.
— Иди к черту! — Молли в один глоток выхлебывает жестянку и опять себе наливает.
— Зачем ты с ним так? — спрашивает Эм.
— Тихо, Эмми, — шикает на нее Лу.
— Не буду тихо! — возмущается сестренка. — Ты не одна Айка любила! И не только ты по нему тоскуешь. Томмо не виноват, что его убили. Он за него знаешь как бился! Он Айка любил не меньше, чем ты!
Молли уставилась в свою жестянку.
— Нет, меньше! — говорит она. — Никто его не любил так, как я, черт бы вас всех побрал! — кричит Молли и швыряет кружку не глядя. Мы еле успеваем пригнуться.
Молли тяжело дышит. Старается взять себя в руки. Через силу улыбается.
— Прости, Томмо. Зря я на тебя вызверилась.
Он кивает. Не поднимает глаз.
— Что дальше будем делать? — спрашивает Мейв.
Молли смотрит на Слима. Он держится за плечо, лицо осунулось от боли.
— Поедем к Брэму и Кэсси, — говорит Молли. — Спрячем оружие. Слима подлечим. Там и подумаем, что дальше.
— Я никуда не поеду, — заявляю я. — Джек сказал встретиться с ним здесь.
— Ты же ничего не знаешь наверняка, — сердится Лу. — Так и будешь тут всю ночь сидеть? Ждать, пока он явится и сдаст тебя тонтонам?
— Джек такого не сделает, — говорит Молли.
— Сделает, не сделает… не о том речь, — вмешивается Слим. — Сейчас важнее, что здесь опасно. И Молли, и Сабе, и всем. На нас четыре убитых Управителя плюс еще взорванная насыпь. Если из тонтонов хоть один выжил, нас уже ищут. У Брэма и Кэсси надежно. Туда и поедем.
— Тонтоны знают только о тебе, — замечаю я. — Мы с Компендиляриумом никак не связаны.
— Эй, эй! — говорит Мейв. — Если бы не Слим, нас бы здесь не было. Из-за нас его ранили. Или это для тебя ничего не значит?
— Ладно, поезжайте тогда с ним. А я буду ждать Джека.
— Такая вера в друга делает тебе честь, — говорит Слим. — Но вот что я тебе скажу. Если он связался с тонтонами, то сейчас он не хозяин своей судьбы. Ты ему плохо поможешь, если допустишь, чтобы с тобой случилось то же самое.
— Ты, видно, не слушал, — отвечаю я. — Джек в беде, ему нужна моя помощь, он прислал мне весточку об этом.
Я говорю, а сама смотрю в упор на брата. Пусть только посмеет снова сказать гадость о Джеке.
— Тем более надо ехать к Брэму, — упорствует Слим. — Брэм придумает, как нам лучше поступить. Он знает здешние места. И тонтонов знает.
Все ждут моего ответа. Если б я могла думать только о себе, уперлась бы намертво. Но сердце и голова подсказывают, что надо еще подумать о Мейв, и Томмо, и Лу, и Эмми. Они в опасности из-за меня. Слима ранили, тоже из-за меня. А еще Молли. Женщина Айка.
— Далеко он живет, этот Брэм? — спрашиваю я.
— Недалеко, — отвечает Молли. — В трех часах к северу.
— Ладно, — говорю. — Только я должна оставить Джеку знак. Чтоб он знал, где меня искать.
