— Молли! — Джек хватает ее за руку. — Пожалуйста, остановись! Черт возьми, Молл. Айк не придет.
Молли замирает. Улыбка сползает с ее лица.
— Пожалуйста, не надо, — шепчет Молли.
Это невыносимо. Но Джек должен ей сказать.
— Айк умер, — произносит Джек. — Молли, его больше нет. Прости меня.
Слезы беззвучно катятся по ее щекам. Молли смотрит Джеку прямо в глаза.
— Месяц назад, — говорит Джек. — Нет… чуть больше. Там… большая драка была. Настоящий бой, не просто кабацкая заварушка. Тонтоны.
— Тонтоны, — шепотом повторяет Молли.
— Мы вернулись на Поля Свободы, — говорит Джек. — Мы сожгли поля шааля. Тонтоны погнались за нами. Там были не только мы с Айком. Еще Саба и разные другие. Молли, мы дали бой. Мы победили. Пусть совсем ненадолго, добро победило. Мы с Айком были на вершине. Кто бы этому поверил?
— Я, — тихо произносит Молли. — Я всегда знала.
— Он умер у меня на руках, — говорит Джек, — среди друзей. Это была хорошая смерть. Он сам бы так хотел. В самом конце я ему шепнул на ухо: «Айк, Молли тебя любит». Это последнее, что он слышал в жизни.
Минуту Молли стоит неподвижно. Потом кивает. Высвобождает руку.
— Хорошо, что именно ты мне рассказал, — говорит она. — Джек, поезжай к ней. Не теряй даром времени. Гори с ней вместе. Ярче гори. Обещай мне.
— Поедем со мной, — просит Джек. — Пожалуйста.
— Обещай, — повторяет она.
— Обещаю, — отвечает Джек.
— Счастливого пути, Джек.
Молли целует его в щеку. Потом уходит в другую комнату и закрывает за собой дверь.
Тишина. Должно быть, Молли зажала себе рот, чтобы не закричать. Лучше бы наревелась от души. Все равно кроме Джека здесь никого нет. Он заходит за стойку и стучит в дверь.
— Молли?
Тишина.
— Молли, он ехал к тебе, — говорит Джек. — Он любил тебя.
— Уйди, — доносится голос Молли из-за двери.
— Не могу я тебя так оставить, — отвечает Джек. — Открой!
— Охтыжбожемой, хоть раз сделай, что просят! — кричит Молли.
Джек снова садится на табурет. Разглядывает ряд полных доверху жестянок. Берет крайнюю, подносит к губам. Он знает, как Молли справляется с горем. Стоит Джеку уехать, она запрет таверну, выплачется, а потом напьется до полной отключки. И так снова и снова, пока не затянется свежая рана и можно будет жить дальше.
Он дождется, пока Молли чуть полегчает, и поедет своей дорогой. Джек еще раз вытаскивает из-за ворота камешек на шнурке. Проводит по нему пальцем. Камень прохладный. Совсем не нагрелся от тела. С Сердечными камнями всегда так. Они нагреваются, только когда находишь свое сокровенное желание. Чем оно ближе, тем горячее камень. Когда Саба надела Джеку шнурок на шею, камень обжигал кожу.
— Он поможет найти меня, — сказала Саба.
— Для этого мне камень не нужен, — сказал тогда Джек. — Я найду тебя где угодно.
А потом она его поцеловала. Так, что все мысли вылетели из головы.
Он снова прячет камень под рубашку.
И тут налетает буря. С глухим стуком сыплются на крышу сернистые капли. Скоро хлынет обычный дождь и смоет их напрочь.
С грохотом распахивается дверь. В комнату врывается ветер. Трясет потолочные балки, взметает песок на полу, треплет полы Джекова плаща. Джек встает, прикрыть дверь.
Входят двое. С ног до головы заляпаны сернокислой солью. Кожаные доспехи. Луки. Арбалеты. Длинные черные плащи. Длинные космы. Бороды.
Тонтоны. Прежнего образца.
Опасность! Каждый нерв, каждый мускул у Джека натянут до предела. Но голос звучит ровно, как ни в чем не бывало:
— Ребята, здесь никого нет. Бросили, видать, заведение.
— Я к Лилит, — заявляет один незваный гость. — Где она?
— Я же говорю, уехали все. Сам посмотри, — говорит Джек.
Тонтон смотрит на него в упор. Подходит к двери в углу. За ней коридорчик, четыре комнатки — там раньше девочки принимали клиентов.
— Лилит! — орет в коридоре тонтон. — А ну, выходи!
Слышно, как хлопают двери, одна за другой.
Так, один противник отвлекся. Джек бросает быстрый взгляд на стойку бара. Там лежит его пояс с оружием.
Оставшийся тонтон выхватывает арбалет и наводит на Джека. Потом, не сводя с Джека глаз, подходит к стойке. Выпивает одну из приготовленных жестянок.
Возвращается первый тонтон.
— Куда она делась?
— Не знаю, друг, — отвечает Джек. — В доме ни души.
И тут из-за второй двери раздается вой Молли. Протяжный, звериный крик боли.
— А это тогда кто? — спрашивает тонтон, что пил из жестянки.
Они с Джеком смотрят друг на друга.
— Оставьте ее в покое, — говорит Джек.
Тонтон лениво нацеливает арбалет Джеку прямо в сердце. Улыбается.
— Позови ее, — приказывает он. — Давай. Зови.
Пустоши
Месяц спустя
Я стою на гребне холма. Смотрю, как восходит солнце. Безжалостное, добела раскаленное. Еще один рассвет в Пустошах. Еще один летний день. Пыль, жара. Голод, и жажда, и упреки.
Лу, Томмо, Эмми и я без конца собачимся. Друг друга обвиняем. Кто что не так сказал, не так сделал. Из-за кого мы тут застряли. В мертвом краю среди костей. А могли бы сейчас шикарно жить на западе.
За горами. У Большой воды. Там, где воздух пахнет медом. Где меня ждет Джек.
Ох, Джек. Дождись меня. Пожалуйста.
Нам бы давно уже там быть. Эмми говорит, сама земля нас держит. Поймала и не отпускает. Ну сестренка, молчала бы лучше. Она как скажет… И знаешь, что глупость, а вот застрянет в голове, и никак не можешь перестать об этом думать.
Все с самого начала пошло вкривь и вкось. Мы ничего не продумали, просто повернулись и отправились на запад. Четырех таких дураков еще поискать. Ну что поделаешь, столько всякого случилось, не могли мы соображать нормально. Только закончился бой с тонтонами. Мы победили, но ведь еле-еле, и то спасибо Мейв и Вольным Ястребам. Если б не они, нам конец.
Потом еще Джек. Не прощай, говорит, а до свидания, увидимся на западе, и кстати, Саба — ты у меня в крови.
Ясное дело, у меня все мысли только о нем были, да и кроме того нашлось о чем подумать. Лу наконец опять со мной. Я брата искала с того самого дня, как тонтоны увезли его с Серебряного озера. Нарадоваться не могла, что мы снова вместе.
Не думайте, будто я забыла, что Айк погиб в бою. Сердце ноет всякий раз, как его вспомню. Не так, как у Томмо, правда. Смотреть больно, как он горюет. Наш Томмо и так неразговорчивый, потому что глухой, а теперь мы, считай, и не слышим никогда его странного глухого голоса. За него говорит Эмми. Он вроде не против.
