— Далеко еще? — спрашиваю я.
— Уже пришли, — отвечает Демало.
Простая палатка среди деревьев. И никого вокруг.
— Где твои люди? — спрашиваю.
— Я один, — отвечает он. — Это мое убежище. Тебе ничто не грозит.
Я стою в нерешительности. Он приподнимает входной клапан.
— Ворон ранен, — напоминает Демало.
Я вхожу за ним в палатку.
* * *
Слышу, как он чем-то шуршит. Смутно вижу силуэт в темноте. Стукает кремень, и палатку заливает мягкий свет.
Демало ставит фонарь на стол.
— Давай его сюда, — командует он.
Палатка и внутри такая же простая, как снаружи. Только-только можно выпрямиться. Узкая койка, походная печка, стол, стул, деревянный сундук. Какие-то книги. Одному в самый раз, вдвоем тесновато.
Демало наливает в миску чистой воды. Достает из сундука одеяло и жестяную коробку. Движется бесшумно. Плавно и неторопливо, а получается почему-то очень быстро.
— Сядь, — велит он. Набрасывает одеяло мне на плечи. Я сажусь на стул, баюкаю Нерона на руках. Демало открывает коробку и начинает вынимать из нее разные снадобья. Наливает в воду какую-то настойку, обмакивает чистую тряпочку. — Так, сейчас посмотрим. Поднеси его поближе к свету. — Голос у Демало низкий, теплый. Раньше я его всего пару раз слышала — в камере, в Городе Надежды. И всегда он меня пугал. До мороза по коже. А сейчас все иначе. Как будто совсем другой человек. Или я не та, какой была.
— Я сама, — говорю я.
— Ты не в том состоянии, — отвечает Демало. Бережно смывает кровь с головы Нерона.
Только когда становится видно ранку, я перевожу дух.
— Просто царапина, — говорю.
Демало смазывает воронью голову мазью из журавельника.
— Меня больше беспокоит вторая рана, — произносит он. Осторожно очищает грудку. — Тихо, тихо, ты молодец, Нерон. — Вода в миске краснеет. — Наконец мы можем рассмотреть повреждения. Плоть разодрана. К счастью, сердце не задето. Рана неглубокая, — говорит Демало. — Видимо, Кулан лишь слегка задел его когтем. Крылья не повреждены, насколько я могу судить. Он быстро поправится.
— Ох! — Я не то всхлипываю, не то смеюсь. Целую Нерона в макушку. — Слышал? Ты скоро поправишься!
— Нужно наложить пару швов, — говорит Демало. — Он вытерпит?
— Вытерпит! — отвечаю. — А вот насчет меня — трудно сказать. Не выношу, когда иголки в тело втыкают. Могу и в обморок грохнуться.
Демало улыбается. Улыбка настоящая, искренняя. Никогда раньше такой у него не видела. В уголках глаз появляются веселые морщинки, зубы блестят, ровные, белые.
— Смешно, — говорит он.
Берет тонкую костяную иглу. Протирает каким-то раствором.
— Смешно? — повторяю я.
Он продевает жилку в крошечное ушко.
— Я видел тебя в бою, — говорит. — Мужества тебе не занимать.
— Что поделаешь, — отвечаю я. — У каждого свои слабости.
Быстрый взгляд в мою сторону.
— А как ты считаешь, должны ли мы учиться побеждать свои слабости?
Предал. Обманул.
— Да, — говорю я. Нерон хрипло каркает. — Он правда поправится? — спрашиваю я.
— Обещаю, — отвечает Демало. — Держи его крепче, чтобы не дернулся.
Демало медленно протягивает руку к Нерону. Ворон трепыхается, старается клюнуть. Защищается. Я успокаиваю его, придерживаю клюв. Демало начинает шить. Нерон жалобно пищит, рвется из рук. У меня слезы на глазах.
— Ему больно! — кричу я.
— Прости, но иначе нельзя, — отвечает Демало. — Держи его.
— Пожалуйста, побыстрей!
— Ты могучий воин, Нерон, — говорит Демало. — Ворон с душой орла.
Движения у Демало точные, уверенные.
— Один шов наложен, — говорит он. — Еще один остался.
— Умница мой, — шепчу я Нерону. — Такой храбрый.
Ворон только коротко попискивает. Совсем как когда я нашла его на земле. Он выпал из гнезда, а его ма нигде не было видно. Я сама плачу. Не могу вынести, что ему больно. Хуже, чем когда самой.
— Ну вот, готово, — говорит Демало. — Следи, чтобы он не повредил швы.
Я сажаю Нерона к себе на колени. Смазываю рану мазью.
— Как ты, друг мой? — Демало садится передо мной на корточки. Протягивает палец, погладить вороньи перья. Нерон делает выпад клювом. — Наверное, я это заслужил, — говорит Демало.
С короткими волосами он выглядит совсем по-другому. А волосы все еще мокрые. Растрепанные. От Демало пахнет чем-то зеленым и свежим. Он забирает у меня баночку, зачерпывает мазь пальцем, и я не успеваю опомниться, как он уже аккуратно смазывает мне ссадину на виске.
А я ему позволяю. Почему-то. Смотрю прямо перед собой, замерев. Почти не дышу.
Сколько раз я его вспоминала. И во сне он мне снился. И в том видении, и в другие разы. Я всегда пугалась. И вот мы сидим, будто старые знакомые. А на самом деле мы не знакомы совсем. Пару раз и встречались-то. И не разговаривали, считай. С врагами не разговаривают.
— С Плакучей воды далеко падать, — говорит Демало.
— Плакучая вода? Подходящее название, — усмехаюсь я.
— Ты хотела убить себя? — спрашивает он.
Я молчу.
— Когда я тебя вытаскивал, ты сказала — не трогай меня.
— Не помню, — говорю я. — Я… просто так прыгнула. Из-за Нерона.
Теперь я прямо смотрю на Демало. А он на меня. Впервые мы смотрим друг на друга по-настоящему. Свет фонаря выхватывает широкие скулы, очертания губ, гладкость кожи. Сильное лицо. Настороженное. Красивое. Глаза с тяжелыми веками, темные, почти черные.
Меня будто тянет к нему. А его ко мне. Я это еще в первую встречу почувствовала. Словно между нами натянули тонкую-тонкую невидимую нить. А еще в нем какое-то спокойствие, глубоко внутри, и от этого хочется рассказать ему правду. Хочется верить, что он меня не осудит.
— Может, я и хотела себя убить, — говорю я. — То есть не то чтобы хотела… Мне было все равно. И сейчас все равно.
— Быть одной нелегко, — говорит он. — А где твои друзья? Сестра и брат?
— Я от них ушла, — говорю я.
— Ты не такая, как они, — тихо говорит Демало. — Совсем не такая.
— Не понимаю, почему ты со мной такой добрый? — спрашиваю. — Я убила Пинча. Ты назначил награду за мою голову.
Молчание. Вдруг в тишине — стук дождя по крыше палатки. Миг, и дождь уже хлещет вовсю. Брызги долетают через открытый клапан.
— Как будто мало мы промокли, — замечает Демало. Он встает и опускает клапан. Мы остаемся наедине в тесной палатке. Воздух вдруг словно густеет.
