— Мне было так… горько смотреть на них. Как будто человек, которого я люблю, помер. И все-таки я рада, что видела это.
— Я никогда тебя не подведу, — говорит Демало. — Я ждал тебя.
Он наклоняется ко мне. Медленно-медленно. Я могла бы отодвинуться, если б захотела. Но я не отодвигаюсь. Он целует меня. Так нежно и сладко.
На лицо мне падает капля. А потом вдруг начинается ливень. И одновременно солнце светит. Я моргаю от удивления.
Демало смеется. Потом хватает меня за руку, и мы бежим.
* * *
Мы влетаем в палатку, встряхиваемся, как собаки, и хохочем. Демало наспех вытирает голову полотенцем. Бросает полотенце мне и разливает вино в стеклянные банки. Протягивает мне одну. У меня переворачивается сердце. Он так близко. Такой горячий. От его запаха, влажного, травяного, у меня мурашки по коже. На низеньком столе лежат три книжки.
— У тебя книги есть, — говорю. — Я раньше тоже одну видела.
— Книги — большая редкость, — отвечает Демало. — Их немного сохранилось. Очень хрупкие. Хочешь, я тебе почитаю?
Он бережно берет в руки книжку.
— Не знаю, — говорю я. — Не понимаю, как это.
Он раскрывает книгу, переворачивает несколько бумажных листочков и начинает говорить:
Когда-то все ручьи, луга, леса
Великим дивом представлялись мне;
Вода, земля и небеса
Сияли, как в прекрасном сне,
И всюду мне являлись чудеса.
Теперь не то — куда ни погляжу,
Ни в ясный полдень, ни в полночной мгле,
Ни на воде, ни на земле
Чудес, что видел встарь, не нахожу.
[1]
Демало умолкает. Он говорил медленно. Каждое слово укладывал, словно бесценное сокровище. У меня сердца не хватает, чтобы вместить такую красоту. Оно вот-вот разорвется. Демало закрывает книгу. Смотрит на меня.
— Я все это чувствовала там сегодня, — шепчу я. — Если бы слова такие знала, точно так же сказала бы. Как ты угадал?
И вдруг во мне словно лопается что-то. Бросаюсь к нему, начинаю целовать. Целую губы, рот, слова, что он произнес. Теплые, щедрые, чудесные. Его руки охватывают меня. Притягивают крепко. Поцелуй обжигают. Пронзают насквозь. Глубокие, безоглядные, как в горячке.
Я все забываю. И всех. Джека. Его предательство. Себя саму. Я потерялась в прикосновениях Демало, в его вкусе, его запахе. Я словно истаиваю понемногу. И я отпускаю себя. Растворяюсь в темной жаркой пустоте.
Не помню, как получилось, что он сидит на стуле, а я влезла к нему на колени, мы целуемся, а я глажу его волосы, руки, плечи. Чувствую переполняющую его силу, силу жизни. Он ведет губами по моей руке, от запястья к локтю. Оставляет жгучий след на нежной коже. Я дрожу вся, с ног до головы. Внутри полыхает жар.
Вижу крошечное отражение в темных глазах. Мое отражение. Скулы Демало порозовели.
— Я вижу себя в твоих глазах, — говорит он. Я прикладываю палец к его губам. — Я тону в тебе, — шепчет он.
Я веду его к кровати. Мы ложимся.
А дождь все льет да льет.
* * *
Враз просыпаюсь. Моргаю от яркого утреннего света. Я в кровати с Демало. Он обнимает меня. Мы оба нагие, будто только что родились.
Встречаюсь с его взглядом. Жаркая волна поднимается от шеи к лицу. Шепоты. И крики в тесной палатке. Я. И он. Вместе. Что на меня нашло? Совсем соображение отшибло.
Нет, неправда. Я отлично знала, что делаю. Я этого хотела.
Вдруг новая мысль. Эмми! Я должна вернуться к Брэму, надо найти Эмми. Лу, наверное, с ума сходит, беспокоится о нас обеих. Может, меня ищет.
— Сет, послушай… — начинаю я.
— Ты удивительная, — говорит он. — Мы безупречно подходим друг к другу. — Он мягко заставляет меня наклонить голову. Касается губами шеи. — Отметина первого раза, — шепчет он. — Ты позволила мне оставить ее. Выбрала меня из всех прочих.
— Да, но мне…
— Ты подарила мне себя, — шепчет он. — И я отдал себя тебе. Свободно, по собственной воле. Не просто слияние тел, тут нечто большее. Ты тоже почувствовала, я знаю.
Как нам будет прекрасно вместе. В новом, безупречном мире. Глаза Демало пылают, как раскаленная лава. Он целует меня, и я целую в ответ, и вновь отпускаю себя, и падаю, падаю…
— Быть может, в тебе уже наш ребенок, — говорит Демало.
— Ребенок, — повторяю я.
И обливаюсь холодным потом. Даже мысли ведь не мелькнуло! Нет, нет, не может этого быть. Да нет, еще как может. Обычное дело. Прав Демало.
— Подумай, Саба, — говорит он. — Сын, дочь. Наши с тобой. Что может быть чудесней?
— Я знаю про дом детства, — говорю я. — Не пойду туда.
— Конечно, нет, — смеется он. — Мы сами вырастим нашего ребенка… наших детей. Все просто. У людей от рождения разные способности. Мы с тобой рождены, чтобы править. И дети наши будут такими же.
С каждым словом я пугаюсь все сильней. Сердце бешено колотится.
— Сет, — говорю я. — Прости, мне надо идти.
— Нет! — Он крепче сжимает меня в объятиях. Я задыхаюсь. Отпихиваю его. Натягиваю первое, что попалось под руку. Девчачьи штанишки в оборочках. — Мне нельзя здесь быть, — бормочу я. — О чем только думала. Неправильно это, совсем неправильно.
Нерон услышал шум, выскакивает из коробки, хрипло каркает. Я хватаю с пола зеленое платье, надеваю рывком через голову. Потом башмаки.
Демало тоже уже на ногах. Натягивает штаны. Ловит меня за руку.
— Что значит неправильно? — спрашивает он. — Чем неправильно, объясни?
У меня дыхание рвется.
— Не могу, не знаю, — говорю я. — Просто чувствую.
— Нет уж, так не пойдет! Разве я тебе лгал? Принуждал тебя?
— Нет, но только… Ну прости меня! — говорю я. — Это была ошибка.
Демало крепче стискивает мою руку.
— Никакой ошибки, — говорит он. — Ты такая же, как я. Нам предначертано быть вместе. Я знал, что ты придешь ко мне, и ты знала, с той самой первой встречи. Цену за твою голову я просто на всякий случай назначил. Для страховки.
— Сет, отпусти, — говорю я.
— Куда ты пойдешь? — спрашивает он. — Кто тебя ждет?
— Никуда, никто. Пусти.
— Ты не уйдешь далеко, — говорит он. — Ты вернешься. Сама, по своей воле вновь придешь ко мне. Я в твоей крови, Саба. Как лихорадка. А ты в моей.
Он выпускает мою руку. Отступает в сторону.
