За Мейв. За Вольных ястребов и разбойников с большой дороги. За сорок человек, убитых в Темнолесье. За Эмми. За меня.
Крепче сжимаю нож в руке.
Медленно-медленно поворачиваю дверную ручку. Медленно-медленно открываю дверь.
* * *
Задерживаю дыхание. Дверь даже не скрипнула. Приоткрываю чуть шире, держу нож наготове. В комнате полутемно. Слабые огоньки свечей. На полу ковры. Слева большой стол, со скатертью. На одной половине накрыт ужин. Тарелка, бокал, зажженные свечи. На другой половине навалены книги.
Потрескивает огонь в очаге. Тяжелое резное кресло темного дерева повернуто к огню. Никого не видно. Справа приоткрытая дверь в другую комнату. Оттуда свет. Слышно, кто-то ходит. Очень тихо. Один человек.
Джек совсем рядом.
Проскальзываю внутрь. Притворяю за собой дверь. Потихоньку подбираюсь к той, открытой. Толстый ковер глушит шаги. Нож стиснут в моей холодной руке. Чувствую капельки пота на верхней губе. Сердечный камень жжет нестерпимо.
— Где твое сопровождение?
Голос Демало.
Сердце подскакивает и застревает в горле. Стремительно оборачиваюсь, прячу нож за спиной.
Демало с книгой в руке поднимается из кресла.
— Мое сопровождение? — тупо переспрашиваю я.
Из коридора входят двое тонтонов. В руках подносы с тарелками. Из-под крышек доносятся вкусные запахи.
— Вот они, — быстро говорю я.
— Долгой жизни Указующему путь! — Тонтоны склоняют головы.
— Поставьте на стол, братья, — распоряжается Демало. — Приготовьте еще один прибор для моей гостьи.
Тонтоны бросаются исполнять.
Я дышу часто и рвано. Кровь шумит в ушах.
Из второй комнаты выходит женщина. Служанка, глаз не смеет поднять. И сразу за дверь. Не Джек. Тонтоны снимают с блюд крышки.
— Довольно, — говорит Демало. — Оставьте. Мы сами справимся.
Он провожает их к двери.
Мой мозг работает спокойно и расчетливо. Незаметно роняю нож. Ногой заталкиваю его под ковер.
— Спасибо, братья, — говорит Демало. — Я не желаю, чтобы меня беспокоили.
Он запирает за ними дверь и ключ кладет в карман. Смотрит на меня.
Сердечный камень жжет как огнем. Ровно, сильно, будто в самой середке очага. Где же Джек? Он должен быть где-то близко!
— Ты пришла, — произносит Демало. — Как я и говорил. По собственной воле.
Значит, он не знает, как меня доставили. По крайней мере, пока.
— В той комнате еще кто-то есть, — говорю я.
— Не думаю, — отвечает Демало. Распахивает дверь шире, чтобы я посмотрела.
Там спальня. Беленые стены, простая кровать, простое белое покрывало. Небольшой сундук. Свечи на стене.
— Кроме нас — никого, — говорит Демало.
Джека здесь нет. Ему просто негде спрятаться. А Сердечный камень все равно горячий.
— Мы одни, — говорю я.
— Да, — отвечает Демало.
— Все-таки еще кто-то был, — твержу я. — Раньше, до того, как я пришла.
— Только я и служанка. И те два стражника, но они пришли вместе с тобой. У тебя лицо горит. Тебе нехорошо?
— Нет-нет, — отвечаю я. — Все нормально.
Он касается моей щеки.
— Нам о многом нужно поговорить. Я так много хочу тебе рассказать, так много узнать о тебе. Ничего, у нас вся ночь впереди. И завтрашнее утро. И вся жизнь. У меня кое-что есть для тебя.
Он достает из сундука красное платье. Протягивает мне.
Еще одно платье. Неохотно беру.
— У тебя сестра или что?
— Или что, — улыбается Демало. — Переодевайся, и будем ужинать.
Он выходит в первую комнату. Закрывает за собой дверь.
На стене зеркало. И правда, щеки у меня так и полыхают. Сердечный камень жжется. Некогда думать, что это означает. Надо срочно выбираться отсюда. Так, чтобы не подняли тревогу. Давно я оставила Томмо одного? Несколько минут назад, не больше.
Красная ярость пылает во мне. Но драться нельзя. Тут вам не Клетка. Демало сильнее меня и душой, и телом. Значит, надо извернуться. Использовать красную ярость головой, а не инстинктами. Я знаю, как он на меня действует. Нельзя снова утонуть в нем. Нельзя исчезнуть.
Я натягиваю красное платье. Затягиваю шнуровку. Смотрюсь в зеркало, верчусь и так, и этак. Низкий вырез, тесная талия. Молли такие носит. Я себя не узнаю. Выгляжу такой женственной. Наверное, того ему и надо.
Если знаешь слабое место врага, туда и бей. Мне надо выйти отсюда через пять минут. Время пошло.
Заталкиваю за вырез платья стеклянный флакончик. В животе все трепыхается. Вдыхаю поглубже и открываю дверь.
Демало за столом наливает вино в бокалы. Поднимает взгляд и замирает.
— Какая ты красивая, — говорит он. Подает мне вино. Подхожу, принимаю из его рук бокал.
— Тост, — говорит Демало. — За новый мир!
— За нас с тобой, — говорю я.
Мы пьем. У Демало тяжелый взгляд. Измученный. Надо его отвлечь, чтобы подлить зелье в вино.
— Еда на столе, — произносит он. — Поедим?
— У тебя усталый вид. — Забираю у него бокал и ставлю на стол вместе со своим. — Садись, — говорю ему.
Он слушается.
Я усаживаюсь к Демало на колени, лицом к нему. Обнимаю за шею. Стараюсь не чувствовать жар его рук у меня на талии, не замечать, как жжется Сердечный камень.
— Прости, что убежала утром, — говорю я. — Понимаешь… Никто еще не действовал на меня так, как ты. Это было слишком. Я хотела побыть одна и хорошенько подумать. О том, что ты сказал. Кто я и какой могу стать… Я поняла, что ты прав. Так, как сейчас, больше нельзя. Надо жить по-другому. По-новому.
Демало улыбается.
— Такая жизнь бесцельна, — продолжаю я. — Нет смысла мучиться и даже не постараться что-то исправить. Я хочу сделать наш мир лучше. Вместе с тобой.
— Я знал, что мы предназначены друг для друга, — отвечает Демало. — Сразу понял, еще когда тебя впервые увидел.
— Все время думаю о тебе, никак не могу перестать, — шепчу я. Соскальзываю с его колен и за руку веду в спальню. Как все просто, даже не верится. Вот она, сила красного платья. Мы садимся рядышком на кровати. Я убираю ему волосы со лба. — У тебя усталые глаза, — говорю.
— Голова иногда болит… — отвечает он. — Я ничего не могу с этим поделать.
— А я могу, — шепчу я. — Ложись, я сейчас.
Выхожу из комнаты, бросаюсь к столу и наливаю вино в бокалы. У одного краешек чуть-чуть надколот. Вытаскиваю из-за выреза платья темный пузырек. Рука холодная, как лед, но не дрожит. Вынимаю пробку и мысленно слышу голос Слима.
