Принцесса Фарухуаз обернулась и посмотрела на него, ее глаза сверкнули — она его узнала. Затем она грациозно скользнула вниз. Она также была босиком, ее ступни отливали золотисто-белым цветом.
— Ты во многом ошибаешься, — обратился к ней Алиф. — Со сферой можно произвести те же операции, что и с прямой.
Она покачала головой. Бусинки на ее чадре мелодично звякнули.
— Я смог бы это сделать, — с жаром продолжал Алиф, начиная терять терпение. — Моя программа превзошла бы твою книгу. Я знаю все нужные коды, хотя и не до конца понимаю их.
Она рассмеялась холодным и сухим, как песок, смехом.
— И мы вовсе не такие, — сказал Алиф. — Для Интисар я бы сделал все что угодно. Для меня ее любовь была, как три кебаба с кунжутом и красным перцем. Я никогда не принимал ее на веру. Никогда.
— Ты всегда говоришь о ней, когда я пытаюсь поговорить о чем-то еще.
Алиф с изумлением осознал, что женщина под чадрой — это Дина. Ступни, видневшиеся из-под подола, минуту назад светившиеся золотисто-белым, теперь стали цвета красной меди.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил он, окончательно сбитый с толку.
— Я не впущу его, — ответила она каким-то чужим голосом. — Если вы действительно его друзья, то ладно, но это… это чудище не переступит порог мечети.
Повисла мучительная пауза.
— Я сказала прочь! — взвизгнула Дина.
* * *
Алиф моментально проснулся и рывком сел на раскладушке. За дверью раздавались шум и гам. Он часто заморгал, пытаясь сбросить остатки сна. Снаружи говорили на повышенных тонах: слышался строгий голос шейха Биляля и два жалобных женских голоса. Перебранка сопровождалась взрывами зловещего, саркастического смеха.
— Не волнуйся, старик. Обещаю, что не сожру тебя. Стены не станут сочиться кровью. Посланец прошел среди нас в наших краях, и мы слышали Пророчество. Впусти меня.
Все еще полусонный, Алиф доковылял до двери и потряс замок. Тот открылся снаружи. Перед юношей стоял шейх Биляль, бледный как полотно.
— Там какие-то девушки хотят тебя видеть, — прошептал он. — И они привели с собой… Спаси нас, Аллах…
Алиф проскользнул мимо него в коридор и пошел через молитвенный зал. Было очень темно. Через отверстия в потолке пробивались тонкие розоватые лучики — отсветы уличных фонарей. Одна из обитых медью дверей была чуть приоткрыта, и в проеме Алиф увидел бледное, чуть одутловатое лицо американки.
— Алиф! — прошипела она. — Ради Христа, скажи мне, что ж это такое?! Почему ты не отвечал на мои сообщения?
— Привет, — пробормотал он по-английски.
— Видите? Я же говорил, что он здесь.
Желтые глаза Викрама сверкнули, плывя двумя огнями над головой девушки.
— Как ты меня нашел? — ошарашенно спросил Алиф.
— По запаху, — ответил Викрам. — От тебя пахнет электричеством и разогретым металлом. Никогда не вдыхал ничего подобного. Сестричка впала в истерику, когда мы потеряли тебя, так что я обнюхал весь Город, прежде чем напал на твой след.
У Дины влажные черные пряди волос выбились из-под никаба. Через приоткрытую дверь она проскользнула в молитвенный зал и испуганно вскрикнула. Она снова была в своей прежней одежде; ее одеяние и никаб казались свежевыстиранными.
— Не делай этого! — произнесла она дрожащим голосом. — Не оставляй меня с людьми, которых я не знаю, и исчезни.
— Прости меня! Агенты службы безопасности подстерегли меня, когда я ждал Интисар…
Дина вдруг пронзительно закричала. Алиф обернулся и увидел, как шейх Биляль через открытую дверь замахнулся шваброй на Викрама.
— Стой! Стой! — Алиф успел перехватить швабру обеими руками. — Он с нами! Он мне помогает!
Тяжело дыша, шейх Биляль отпустил ручку швабры.
— Я не знаю, во что ты там ввязался, — произнес он глухим голосом, — но если это означает, что ты оставил молодых девушек в Городе одних, да еще ночью, вдобавок с этим… этим чудищем, то я не уверен, что и дальше смогу позволить тебе пользоваться моим покровительством.
Осторожно взглянув на швабру, американка проскользнула в молитвенный зал. Алиф перевел взгляд с Викрама на шейха.
— Что значит — чудищем? — спросил он.
— А то и значит! Эта тварь на пороге! Собакам не должно говорить или ходить на двух ногах. Они ходят на четырех лапах.
— Смотри-ка, какой святоша попался, — весело заметил Викрам.
— Он не такой грозный, как кажется с виду, — ответил Алиф с нотками мольбы в голосе. — Он спас нам жизнь.
— Простите, вы сказали «собака»? — перебила новообращенная. — Мой арабский заставляет желать лучшего.
Шейх Биляль вытер рукавом пот со лба.
— Ну хорошо, — произнес он, — прочти Фатиху, о ты, скрытый внутри, и тогда я тебя впущу.
— Во имя Аллаха, Всемилостивого и Милосердного, — замурлыкал Викрам. — Хвала Аллаху, Господу миров. Всемилостив и Милосерден Он один. Дня Судного один Он Властелин. Лишь пред Тобой колени преклоняем и лишь к Тебе о помощи взываем. Направь прямой стезею нас, что Ты избрал для тех, кто милостью Твоею одарен, убереги нас от пути разгневавших Тебя и тех, которые в неверии блуждают. Ами-и-инь! — Он довольно осклабился. — Видишь? Язык мой не сгорел.
— Это ничего не значит, — пробормотал шейх Биляль, открывая дверь пошире. — Иблис слывет мудрым и изворотливым.
— Я не Иблис, — ответил Викрам, прыгая внутрь. — А вот так, старик? Так лучше?
Шейх Биляль прижал ладонь ко лбу, как будто у него вдруг разболелась голова. Совладав с собой, он посмотрел на Викрама хмурым и вместе с тем удивленным взглядом.
— Ты можешь принимать человеческий облик, — изумился он. — Как тебе это удается?
— Я оборачиваюсь.
Шейх Биляль лишь покачал головой. Идя по молитвенному залу, он бормотал что-то о том, что надо заварить еще чаю. Алиф опустился на колени рядом с Диной, которая сняла обувь и сидела на ковре, прижав колени к груди.
— Как твоя рука? — участливо спросил он.
— Болит, — ответила она. — Я хочу домой.
— Я не знаю, можно ли туда, все ли там в порядке.
— Мне уже все равно. Это какое-то безумие. Если за мной придут, я расскажу им все. Может, они сжалятся, когда поймут, что я не причастна к твоим махинациям.
Алиф почувствовал себя уязвленным.
— И ты вправду сдашь меня службе безопасности? Вот так просто?
Дина взглянула на него. Ее веки блестели от пота. Алиф с тревогой осознал, что ей, очевидно, нужна квалифицированная медицинская помощь и что швов, наложенных Викрамом в палатке, совершенно недостаточно для лечения пулевого ранения. Он сказал себе, что она слишком переутомилась.
