— Тебе надо еще отдохнуть, — произнес он. — Вот, пойдем… В одной из комнат есть раскладушка, совсем неплохая. Я спал на ней, когда вы появились.
Дина шла за ним через молитвенный зал, не говоря ни слова. Он провел ее в комнату напротив кабинета шейха Биляля, откуда доносился аромат мяты. Дина буквально рухнула на раскладушку, тяжело застонав.
— Мне так тебя жаль, — сказал Алиф. — Если бы я знал, что случится нечто подобное, я бы ни за что…
— Ты все время извиняешься и жалеешь меня, но в твоих словах пустота. Я так боялась, когда лежала совсем одна в квартире этой девушки, и когда они вернулись, выглядя страшнее смерти, и сказали, что упустили тебя, я думала, что упаду в обморок. Или закричу. Это было ужасно. А тебе меня совсем не жаль.
Алиф почувствовал, что начинает терять терпение.
— Ну, знаешь… Думай, что хочешь. Я делал все, что было в моих силах. Как будто ты никогда не ошибалась, хотя и строишь из себя непогрешимость. Если бы ты пригнулась, когда он в нас стрелял, тебя бы не ранили.
— Я запаниковала!
— Я тоже, но даже я знаю, что нельзя стоять, когда в тебя стреляют.
— Ты лежал прямо на мне! Я… мне надо было что-то делать!
Алиф смерил ее скептическим взглядом.
— Ушам своим не верю. Я пытался защитить тебя от пуль. Неужели ты на полном серьезе говоришь мне, что ты встала, потому что лучше погибнуть, чем коснуться меня на несколько секунд? Неужели я столь отвратителен и грешен?
Из ее горла вырвался хриплый, усталый стон.
— Нет! Ты ничего не понимаешь и ничего не хочешь понять.
— Ты права. Мне на все наплевать.
Алиф вышел из комнаты и с силой хлопнул дверью, не обращая внимания на ее горькие рыдания.
* * *
В молитвенном зале шейх Биляль разливал чай по стаканам, стоявшим на медном подносе. Викрам лежал на боку, непринужденно развалившись на ковре, а американка сидела, поджав под себя ноги. Она явно нервничала.
— Как там другая сестра? — спросил шейх Биляль, когда Алиф вошел в зал. В его голосе звучали холодные нотки. Алиф сжимал и разжимал кулак.
— Ей нужно хорошенько выспаться, — лаконично ответил Алиф.
— Пожалуйста, пожалуйста. А сидящая здесь сестра может расположиться на лежанке в кладовке. Тебе же придется спать здесь, в молитвенном зале. А тебе… — Шейх недружелюбно покосился на Викрама.
— Не волнуйся, — ответил Викрам с улыбкой. — Я не сплю.
— Как угодно. Однако все вы должны уйти отсюда до завтрашнего полуденного намаза.
Алиф опустился на колени рядом с чайным подносом.
— Простите меня, уважаемый шейх, — робко начал он. — Я не знал, что все так обернется, и тем более не хотел этого. Викрам не такой уж и плохой. И я понятия не имел, что они объявятся посреди ночи. Вы были так добры ко мне, и мне не хочется, чтобы вы попали в беду.
Взгляд шейха немного смягчился.
— Ну ладно, ладно. Я пойду немного отдохну — через три часа утренний намаз. Вы услышите призыв муэдзина.
Он поплотнее запахнул свое одеяние и направился в дальний конец молитвенного зала, бросив взгляд на Викрама, прежде чем скрылся в коридоре, ведшем к его кабинету.
— Зачем ты каждый раз устраиваешь представление? — недовольно спросил Алиф, когда шейх ушел. — Почему он решил, что ты собака?
— В его глазах я был единым целым, — ответил Викрам, устраиваясь поудобнее и потягивая чай.
— Это просто смешно.
— Может, мы снова перейдем на английский? — спросила американка.
— О'кей, ладно, — сказал Алиф, протирая глаза.
— Спасибо. Я волнуюсь за Дину, — продолжила она. — По-моему, она начинает «спекаться». Ну, в том смысле, что она ранена. Может, ей нужны лекарства или еще что-то.
Викрам положил голову на ногу американки.
— Ты меня обижаешь. Неужели ты сомневаешься в моих способностях врачевать раны?
Американка рывком отодвинулась от него.
— Честно говоря, да. Мне кажется, что сейчас нужен врач и хоть какой-то план дальнейших действий.
Хотя в душе он был согласен с ней, Алиф почувствовал, что надо сменить тему.
— У тебя есть какие-нибудь новости от твоего руководителя? Ну, насчет книги?
Американка покраснела.
— Ты разве не получил мое первое сообщение?
Алиф сунул руку в карман, где он носил телефон, и нащупал теплый знакомый прямоугольный предмет. Как странно было думать, что до совсем недавнего времени он полагался на эту коробочку с электронной начинкой больше, чем на свои ноги.
— Я не проверял сообщения, — признался он.
— Ах, вот оно что. Ну ладно. Самое главное — они определили состав этой смолы с ужасным запахом.
Алиф ждал. Новообращенная смущенно улыбалась, боясь продолжить.
— Так из чего же она состоит? — спросил юноша.
Американка откашлялась.
— В состав входят канифольная мастика и дамасская чернушка, точнее, ее сок. Они довольно часто встречаются среди ингредиентов древних смол, однако немного странно, что ими обрабатывали бумагу. Но еще они обнаружили следы амниотического материала. Человеческого амниотического материала.
— Что это за материал такой?
— Околоплодные воды, — подсказал Викрам по-арабски.
Лицо Алифа исказилось гримасой.
— Вот гадость-то! Кто же на такое решится? Я три дня таскал с собой эту жуткую книгу, прикасался к ней и держал ее в руках. Надо будет сжечь рюкзак.
— Я бы этого не делала. Книга обладает огромной ценностью. Бьюсь об заклад, что ее легко можно продать какому-нибудь западному исследовательскому институту за полмиллиона зеленью.
В голове Алифа проносились мысли одна ужаснее другой.
— Этот амнио… как его там… — пробормотал он. — Уж не думаешь ли ты, что детей?..
Американка бросила на него раздраженный взгляд.
— Что? Приносили в жертву? Поедали живьем? Ни то, ни другое, по крайней мере не в средневековой Персии. Они, возможно, считали, что плодный пузырь защитит книгу так же, как и ребенка.
— Да уж, круче некуда.
— Оставь свои словечки при себе.
— В те времена это было в порядке вещей, — констатировал Викрам, покатывая чайный стакан между ладонями. — Живые книги. Алхимики не оставляли попыток создать их. Ведь был Коран, разрушивший язык и воссоздавший его таким способом, который никому не удалось повторить. В нем использовались слова, чьи значения менялись со временем, хотя все буквы и даже точки оставались прежними на всех уровнях. Алхимики полагали, что, выражаясь современным языком, они смогут осуществить обратное проектирование в отношении живого слова с использованием химических соединений. Если бы им удалось создать живую книгу в буквальном смысле этого слова, она, возможно, породила бы высшее, вневременное знание.
