Алиф бросил осторожный взгляд в сторону дверей, где маячил огромных размеров джинн.
— Не сомневаюсь, — тихо пробормотал юноша.
— Что ж, я рад видеть тебя в добром здравии, несмотря на… необычные обстоятельства, — обратился к американке шейх Биляль, по-дружески похлопывая ее по руке. — Конечно, мне не очень хотелось бы провести несколько месяцев рядом с джиннами, но все же это намного лучше того, что пришлось пережить мне и Алифу. Если бы способности человека фантазировать равнялись его способностям проявлять жестокость, тогда оба мира, видимый и невидимый, сильно бы различались между собой. Наверное, именно поэтому мне не хотелось бы больше воспоминать в подробностях о последних трех месяцах своей жизни.
У Алифа перехватило горло от боли. Дина с сочувствием смотрела на старика, над ее глазами, у верхнего края никаба, собрались суровые морщинки.
— А ты? — Алиф посмотрел на нее так, словно старался передать всю свою нежность в простых словах. — С тобой все было тут в порядке? Или ты тоже сердишься на меня, как и все остальные?
Дина отрицательно помотала головой.
— Я очень волновалась за тебя и боялась, что тебя убьют, так что мне некогда было сердиться, — пояснила она. — И когда ты пришел сюда так неожиданно, я сначала подумала, что это призрак. Ты такой худой и такой бледный, да и постарел так сильно, что я… — Она замолчала, не находя больше нужных слов.
Алиф снова положил голову ей на колени, и девушка позволила ему сделать это.
— Неужели я такой отвратительный? — расстроенно спросил он.
— Нет, конечно, нет, просто мне стало страшно.
— Я думал о тебе каждый день. То есть я потерял счет дням, но очень часто при этом вспоминал тебя. Я пел песни, которые ты напевала там, у нас на крыше…
— Так ты подслушивал? Боже, прости меня…
— Не надо так говорить. — Алиф погладил мягкую ткань ее одеяния у пальцев ног. — Это было так замечательно! Тогда еще твое пение ничего не означало для меня. Это был просто посторонний шум. Некий звуковой фон. Тогда я был самым настоящим идиотом.
— Ты был мальчишкой.
— И эгоистичным мальчишкой притом.
— Сейчас это уже не имеет никакого значения. Ты выжил, и теперь надо сделать так, чтобы ты поскорей восстановился, или я умру от горя и печали.
— Ради всего святого! — взвыл Новый Квартал. — Меня уже тошнит от ваших соплей. Пожалуйста, хватит на сегодня любовных историй. Никто больше не беременеет и не подписывает брачных контрактов после скороспелого брака на странных условиях. Я запрещаю. Да и вообще, посмотрите на меня. Я уже позеленел весь, меня сейчас вырвет!
Алиф выпрямился, чувствуя себя неуютно. Ему стало стыдно за свое поведение перед приятелем.
— Тебя никто не заставляет слушать, — тихо пробормотал он.
— Как я могу вас не слушать, когда вы находитесь так близко от меня, да еще и без конца трогаете друг друга? Меня это волнует.
— Ну хорошо. — Дина решительно поднялась и поправила халат. — Вам двоим в первую очередь надо искупаться и побриться. А третий мог бы и помочь тут немного, если, конечно, знает, каким образом это можно сделать.
— Я не буду таскать воду, как слуга, — презрительно бросил Новый Квартал.
— Этот молодой человек принадлежит монаршей семье, — объяснил шейх Биляль Дине.
— Это, конечно, замечательно, — среагировала она, — но джиннам, как мне кажется, все равно.
Алиф бросил на нее взгляд, полный восхищения. Он и не предполагал, что Дина может быть такой твердой и решительной. Он вспомнил, как ловко и невозмутимо она общалась с его друзьями-контрабандистами, как быстро поняла всю суть Викрама и его сестры, и подумал, что зря он всегда считал ее такой робкой. Видимо, он раньше принимал ее природную застенчивость за что-то совсем иное.
В течение получаса Алиф стоял на одном месте и чувствовал себя абсолютно бесполезным членом маленького общества, а в это же время во дворе были наполнены горячей водой две большие кадки. Шейху Билялю и юноше выдали мыло и полотенца и отправили приводить себя в порядок. Во дворе ярко светило солнце, но не слепило глаза, а проникало вниз сквозь перистые листья пальм, от которых исходил приятный аромат зелени. Шейх тут же принялся благодарить Всевышнего за горячую воду, и Алиф бормотал что-то подобное себе под нос, наслаждаясь настоящей горячей ванной и укрыв лицо влажной тканью. Мыло пахло сандаловым деревом и розовым маслом одновременно, напоминая тем самым Алифу о том, какой омерзительный запах пока что исходил от его собственного тела. Когда вода начала остывать, он снял с лица полотенце и принялся тщательно скрести каждый сантиметр своей кожи, вычищая грязь из-под скользких от мыла ногтей. Вода в кадке стала мутной от грязи, когда Алиф встал во весь рост и укутался в полотенце. Пока он купался, рядом с кадкой откуда-то возникла свежая одежда: свободная льняная туника и аккуратно сложенные штаны на разогретом солнцем камне. Он оделся и вскоре увидел, как с другого конца двора к нему уже спешила Дина, неся в руке небольшое зеркальце, ножницы и бритву.
— Откуда ты все это достаешь? — удивился Алиф. — С трудом представляю себе бреющегося джинна.
— Сама не знаю, — вздохнула девушка. — Иногда в этом доме нужную вещь можно легко найти, просто открыв наугад любой из ящиков. Я стараюсь никого не спрашивать о том, откуда и почему здесь находятся такие вещи. А теперь садись на край кадки и подержи пока что вот это, а я подстригу тебя.
Алиф взял у нее из рук зеркало и поглядел на свое отражение. Поначалу оно напугало его: мужчина в зеркале казался намного старше. Черные волосы заметно поредели и потеряли свой блеск, глаза запали. Зато нижняя челюсть и подбородок, которые казались раньше Алифу недостаточно выразительными, теперь сильно выделялись, покрытые трехдневной щетиной. Брови тоже стали гуще и приобрели изгиб, напоминавший ему отца и свидетельствующий о способности сосредотачиваться.
— Ты права, я выгляжу как самый настоящий беженец, — кивнул Алиф. — Беженец средних лет.
— Ну, теперь, когда ты помылся, ты смотришься куда лучше, — ответила Дина. — Хотя, к сожалению, должна тебе сказать, что у тебя совсем недавно еще были вши, вот тут на голове я вижу покусанные места, где образовались крошечные пролысинки.
— Тогда не трогай меня, возможно, это заразно!
— Нет, не беспокойся. И я быстро управлюсь. — Она ловко отделила прядь волос и укоротила ее на нужную длину. Алифу показалось, что она даже при этом затаила дыхание, потом еще и еще раз, и только тогда он догадался, что она тайком тихонько плачет. Он хотел повернуться и посмотреть на нее, но девушка твердой рукой держала его за макушку и не позволяла вертеться.
— Дина, — начал он, — любовь моя…
— Нет, не говори ничего про любовь. Еще не время.
Алиф сжимал и разжимал пальцы, все еще сморщенные от воды. Ему пришлось собрать в кулак всю свою силу воли, чтобы не дотронуться до девушки.
