Вычислив взглядом папский дворец, я направился к нему твердым шагом, лицо суровое и строгое, взгляд сосредоточенный.
На входе неподвижные гвардейцы в ярких парадных одеждах, но рослые, крепкие, с суровыми лицами, еще не парадная гвардия, а настоящие армейские люди, готовые в любой момент вступить в бой.
Я подошел, сказал негромко и внушительно:
- Паладин Ричард. Меня ждут.
Один произнес громко, не отрывая от меня острого взгляда:
- Господин Лателло!..
Из сторожки по ту стороны ограды появился такой же рослый и могучий рыцарь в блестящих доспехах, но тоже не парадных. Для него распахнули калитку, но он остановился в проходе.
- Имя?
- Ричард, - ответил я и добавил веско: - Фидей Дефендер.
Он мгновение всматривался в меня очень внимательно, словно сравнивая мои параметры с теми, что уже в его черепе, наконец сказал медленно:
- Вас ждут, сэр Ричард. Проходите… Сержант Бельнер, проводите гостя к управляющему.
Из сторожки легко выскочил парень выше меня ростом, широкий и в массивной кирасе, надраенной и блестящей. На стальной груди во всю длину и ширину выпуклый барельеф в виде огромного креста с завитушками на окончаниях.
- Пойдемте, сэр, - предложил он. - Это близко.
Этот тоже, весь налитой силой, с двумя белыми шрамиками на лбу и над ухом, смотрится бывалым бойцом, несмотря на молодость, а когда мы пошли по вымощенной плитами дорожке среди роскошных зеленых растений, и он начал задавать вроде бы ничего не значащие вопросы, я вслушался в них и ответил мирно:
- Да, красиво у вас тут.
Он зыркнул исподлобья:
- У вас не так?
- Везде не так, - сообщил я. - Как зовут управителя?
- Господин Латераль. Латераль Пьяченца.
- Знакомое имя, - заметил я.
- Вы о нем слышали?
- Только имя, - ответил я. - Хотя, может быть, то было не совсем имя?
Он перестал посматривать испытующе, не каждый провинциал вот так все и выкладывает, дальше шли молча до самого дворца. Дорожка под ногами незаметно и плавно расширилась до вымощенной гранитом площади, впереди две ступени помпезного возвышения из белого благородного мрамора, на котором и расположено роскошное и вместе с тем величественно строгое здание делового типа.
Дворец оказался не совсем дворец, а нечто вроде исполинской беседки из мрамора, через которую вышли во двор, что опять же не двор, а нечто особое, вымощенное плитами из розового камня, три стены с колоннами и портиками, а вместо четвертой открывается прекрасный вид на великий и бессмертный город Рим.
На той стороне просторной площади розового камня пламенеют перила лестницы, что широкими ступенями уходит с холма вниз. Во дворе небольшой фонтан с бассейном, в трех шагах от него стол и полдюжины легких изящных кресел.
- Присядьте, - сказал сержант, - господин Пьяченца сейчас выйдет.
Я придвинул ногой стул, сержант посмотрел с неудовольствием, что за манеры у северного дикаря, но остался рядом, а я сел и мирно осведомился:
- А он что, видит нас с балкона?
- Он управляющий, - ответил сержант почтительно. - Потому все видит. Неважно, где он и чем занят.
- Хорошая особенность, - согласился я. - В некоторых случаях, правда. Иногда все же не хочется, чтобы тебя видели.
Он посмотрел косо, но остался неподвижным, словно я арестант, за которым нужен глаз да глаз.
Я сам тоже присматривался к немногим прошмыгивающим вдали под стенами служителям этого города-государства. В них странно сочетается величие их высоких постов с христианским смирением, двигаются неслышно, склонив головы и сложив руки на груди или животе, головы опущены, глазками не зыркают по сторонам, все думают о высоком, понятно.
Глава 5
Сержант подтянулся, я повернул голову, к нам подходит человек в черной рясе до пола, тоже с вроде бы опущенной головой, но глаза вперили в меня почти ощутимый острый взгляд.
- Сэр Ричард, - произнес он властно, - мы знаем о вашем прибытии и вашей важной роли, которую предполагается вам поручить.
Я поднялся, отвесил учтивый поклон.
- Ой, вот так просто? Я польщен, однако…
- Скажу сразу, - прервал он, - многие будут против, так что не надейтесь на легкую победу.
- А-а, - сказал я с облегчением, - и здесь не просто! Сразу от сердца отлегло.
Он сдержанно улыбнулся одними глазами.
- А сейчас покажу, где остановитесь на время своего визита. Кстати, можете снять свою защиту. На территорию Ватикана не проникнет ни один демон!.. А вы отдохнете…
- Не беспокойтесь, - заверил я. - У меня это безусловный защитный рефлекс. Или инстинкт, еще сам не понял. Как панцирь у черепахи, который она и не замечает. Потому и я снимать не буду, так как не знаю даже, как. Вы представляете себе черепаху без панциря?
- Не представляю, - ответил он честно, - но вы же не черепаха?
- Еще какая черепаха! - заверил я. - А еще я мыслящий тростник и ощипанный петух с плоскими ногтями. И, конечно, ревностный христианин. Здорово?
Он посмотрел на меня весьма озадаченно, в Ватикане все медленные и важные, понимают свою значимость, каждый жест и каждое слово весомы.
- Возможно, - ответил он дипломатично после долгой паузы. - Так позвольте вас разместить?
- В каком смысле? - спросил я с подозрением. - Ах, вы о помещении в апартаменты… С удовольствием. Надеюсь, не в женский монастырь? А то я борюсь с соблазнами, избегаю по мере возможности всего слишком греховного.
- В Ватикане нет слишком греховного, - ответил он сдержанно, но я уловил ударение на слове «слишком», что и понятно, остаться совсем без греховности - это перестать быть человеком. - Вам не придется слишком уж напрягаться, отстаивая свою сравнительную непорочность.
- Это счастье, - сказал я со вкусом, - когда тебя понимают! Принять монашеский сан, что ли?.. Я же создан для неспешных и возвышенных бесед о высоком и чувственном, а я бегаю с высунутым языком за демонами и бью их по головам, словно зверь какой бессердечный!
Он с величественно-вежливым поклоном протянул руку, показывая путь, мне показалось, все еще пытается как-то прощупать, даже панцирь не зря предложил снять, как же, щас сниму. Если бы умел, то еще глубже бы влез.
- Здесь неспешная жизнь, - сказал я почтительно, - ваша милость, но мне нужно немедленно обратно! Маркус опустится со дня на день, а то и с минуты на минуту!
Он наклонил голову.
- Вы, Фидей Дефендер, должны понимать, что без веры в Господа мы не люди. Все в Его длани. И мы в ней тоже.
