- Больше, - подтвердил я. - Потому я и велел стрелять на поражение. Просто красивая не войдет в мой кабинет так, что не заметит ни стража, ни сэр Жерар. Кстати, стражи снабжены амулетами, но, видимо, недостаточно. К счастью, я теперь стал сильнее… и защиту усилю.
Улыбка ее померкла, взгляд стал испытующим, старается понять, насколько стал сильнее, но магией меня прощупать пока еще никому не удавалось, но если судить по косвенным признакам, то да, стал. Уже то, что появился, как и она, не замеченный никем, говорит о моей возросшей мощи.
- Сильный мужчина, - сказала она с одобрением, - это мечта всех женщин!
- Да, - ответил я с едва уловимой ноткой сарказма, - я же, как все мужчины, только и мечтаю о таком счастье! И больше ничего не надо. Женщины! Больше женщин! Еще, еще… Ох, Бабетта, теряешь квалификацию, что ли?
Она бледно улыбнулась:
- Это твоя растет не по часам, а по минутам. Рич, я сдаюсь!
- Давно бы так, - сказал я. - Давай, ты сделаешь вид, что раскрыла все свои карты, а я - что поверил. И установим взаимопонимание на новом уровне.
Она вздохнула:
- Вот так ты всегда. Все время повышаешь свой и понижаешь мой! Это нечестно.
- Бабетта, - поинтересовался я, - ты кто императору? Дочь, сестра, племянница?
В ее глазах мелькнуло замешательство, но тут же спросила с подчеркнутым изумлением:
- Рич, ну почему?
- Есть причины, - ответил я.
- Назовешь? - поинтересовалась она.
- Долго, - ответил я. - Потом надо будет пояснять, почему так решил. Потом еще что-то… Так как?
Она улыбнулась просто чарующе, почти пропела сладеньким голоском:
- Ах, Рич… У женщины должны оставаться какие-то тайны! Иначе станем вам, мужчинам, совсем неинтересны.
- С такой фигурой? - изумился я. - Не смеши. В общем, ответ утвердительный.
- Утвердительный в смысле, - уточнила она, - едешь к императору?
- Да, - подтвердил я. - Не сейчас, правда. А в том смысле, что ты императору близкая родня. Другому бы он не доверил столь важные миссии. И немалую власть. И важные рычаги.
Она вздохнула:
- А простому человеку, благодаря своим талантам выдвинувшемуся из народа?
- Все можно доверить, - согласился я, - но не такую самостоятельность в принятии решений. Ладно, не хочешь признаваться, не признавайся. Но мы оба знаем, что я тебя расколол, отважная ты моя Мата Хари!
- А кто это? - спросила она. - Ладно, догадываюсь… Она красивая?
- Бесподобно, - заверил я. - Могла бы, наверное, даже с тобой потягаться, но, увы, схвачена и казнена. Что печально, но закономерно.
Она посерьезнела, посмотрела с вопросом в глазах, есть ли какой-то намек и на нее, или же это я просто так, хотя этот Ричард ничего не говорит просто так, даже когда вроде бы беспечно ляпает языком, как корова хвостом, совершенно не заботясь о впечатлении.
- Рич, - спросила она тихонько, - что ты задумал? Я никогда тебя не видела таким серьезным!
- Спасаю мир, - ответил я.
Она кивнула, даже не улыбнувшись:
- Это я знаю. Но сейчас что-то иное.
- Милая моя шпионка, - сказал я и отечески поцеловал ее в лоб. - Кое-что я держу, как ты уже поняла, даже от своих лучших друзей в тайне. Так что извини. Узнаешь, когда все получится.
- Или не получится, - проронила она.
- Тоже может быть, - согласился я. - Утешает то, что я об этом уже не узнаю. Фужер вина на дорожку?
Она поняла меня правильно, улыбнулась, легко соскочила с моих колен.
- Хорошо бы, но тороплюсь, дорогой. Рассчитываю во дворце императора выпить с тобой по большой чашке твоего странного напитка. Или не возжелаешь меня признавать?
- Тебя да не возжелаешь? - спросил я.
Она улыбнулась и легко выскользнула из кабинета, но мне почудилось, что уже на пороге истончилась, превращаясь в некий дымок, так что в коридоре могли вообще не увидеть такую гостью их сюзерена.
Я вскочил, не в силах сидеть, прошелся по кабинету от стены до стены. В ситуации с ангелами чувствую себя замарашкой-подмастерьем деревенского кузнеца в самом захудалом селе на краю мира, когда вдруг узнает, что он, оказывается, единственный законный наследник на трон королевства. В таких случаях трусливый дурак обычно долго отказывается, его уговаривают, тащат и пинают заинтересованные лица, всячески помогают ему вернуть трон, а себе высокие места возле трона.
Но у меня нет таких заинтересованных, как раз все против. Правые и левые заинтересованы… да что там заинтересованы, страстно жаждут, чтобы я и не вспомнил о своем великом наследстве.
Но я вот вспомнил, пусть даже через тысячи лет. Хотя да, нужно было созреть. Даже обнаглеть в какой-то мере. К тому же оказаться прижатым рогатиной к стене, когда хватаешься за все, что может помочь хоть в какой-то степени.
Но за это время и ангелы, даже те, которые тогда поклонились, постепенно привыкли, что человек и не пытается воспользоваться своим несомненным и неотъемлемым правом распоряжаться не только коровами и овцами, но ими тоже.
Шли годы, века, тысячелетия, человек ни разу - ни разу! - не воспользовался своим правом. И ангелы приняли это как должное. Дескать, хотя Творец и дал человеку это право, но сам человек прекрасно понимает, насколько мал и ничтожен, потому даже и не заикается о своих правах на престол.
Сердце колотится часто и тревожно. Я продолжал уже не ходить, а метаться взад-вперед по комнате, натыкался на стены и снова горячечно повторял доводы, стараясь укрепить свою решимость и прибавить себе отваги и дерзости.
На пороге, услышав мои частые шаги, возник сэр Жерар, лицо слегка обеспокоенное, замер в ожидании.
Я отмахнулся.
- Да это я так, разминаюсь… Засиделся за столом. Где граф Гуммельсберг?
Он ответил с легким поклоном:
- Ваше Величество, они с сэром Норбертом изволили.
- Что?
- Отбыть изволили, - сообщил он с некоторой неохотой.
- Эх, - сказал я с досадой. - Без моего повеления? Как посмели?
- Потому и посмели, - сообщил он с пониманием, - что вы бы не разрешили.
- Жаль, - сказал я. - Хотелось бы повидаться, я же ненадолго.
- Повидаетесь, - ответил он невозмутимо. - Они посмотрели на небо и решили вас не дожидаться. Сказали, увидятся с вами в долине Отца Миелиса. С ними отбыл последний отряд рыцарей из Сен-Мари. Говорят, даже король Кейдан хотел отправиться со своими людьми, но ему запретил Совет Лордов.
- Он же просто король, - заметил я с некоторым самодовольством. - Ему запретить еще как могут!
