- Да, что-то припоминаю, - пробормотал я. - Только там так много брехни и религиозного дурмана.
- Я отказалась подчиниться Адаму, - продолжила она обстоятельно, словно разговаривает с деревенским дурачком, - потому меня лишили всего лишь телесной оболочки, но не бессмертия.
- Понял, - сказал я виновато, - ты окольными путями сообщаешь, что Барбелло самая красивая среди ангелов, а ты - самая красивая вообще на всем свете?
Она торжествующе раздвинула красные полные губы, показав ровные белые зубы:
- Наконец-то понял.
- Я понял это еще раньше, - заверил я, - как только тебя увидел. Это же заметно, Творец старался, со всем увлечением работая над тобой! Он был в ударе, получился настоящий шедевр. Над Адамом работал меньше, что и понятно. Возможно, над созданием мира не так усердствовал, это заметно, как над тобой.
Она промурлыкала:
- Вообще-то Адам был вполне… если бы сразу не попытался поставить себя выше… чего я не потерпела.
- Поступил глупо, - согласился я.
Она вздохнула:
- Это с его-то мягким и уступчивым характером!
- Но я от Адама, - напомнил я, - хотя, не спорю, крови Каина во мне намного больше, как и у всех людей.
Она улыбнулась, но глаза посерьезнели, а голос прозвучал почти печально:
- Я потом поняла, Творец был прав. Мужчине дано больше во внешнем мире, женщине - во внутреннем. Но я тогда восхотела, чтобы и во внешнем быть наравне! Однако женщина изначально слабее, меньше ростом, у нее задачи другие, более важные, чем у мужчин… Вообще со временем многие замыслы Творца становятся яснее, потому большинство мятежных ангелов сейчас обижаются только на то, что Всевышний не объяснил им сразу.
Я чувствовал неловкость, даже удивился смутно, можно ли чувствовать неловкость за Творца, как бывает неловко за певца, что пустил петуха, или приятеля, что в твоем присутствии сморозил глупость.
- А если объяснить невозможно? - сказал я.
- Почему?
- Объяснять, - сказал я, - можно только количественное. Понимаешь? А качественное… Даже не знаю. Как объяснить гусенице, что такое быть бабочкой? Ползающая по листу и жрущая его дура даже не поверит, что сама превратится в такое крылатое существо, станет порхать и питаться одним нектаром.
Она посмотрела очень серьезно.
- Теперь я знаю, - согласилась она. - А как узнал ты?
Я промямлил:
- А почему нет?
- Странно, - сказала она. - Ты же не прожил столько тысячелетий, как я или ангелы!
- Мужчины все схватывают быстрее, - сообщил я хвастливо. - Но ты все равно лучшее из всех творений Всевышнего, у тебя вон какие вторичные признаки!.. А как ты вернула себе телесную оболочку?
Она вздохнула:
- Не помню. Прошли века, я все больше чувствовала, что не права, и однажды ощутила, что, хотя я по-прежнему дух, могу бывать в аду и на земле, но теперь со мной и тело. Все, как прежде, только я уже не та.
Она сбросила одежду, повернулась у ложа в мою сторону с вопросом в больших серьезных глазах. Нежная, юная, невинно бесстыдная в своей наготе, с румянцем стыдливости на щеках, розовыми ушками под иссиня-черными волосами, блещущих здоровьем…. Она показалась настолько мучительно прекрасной, что у меня защемило сердце.
- Что ты со мной делаешь, - произнес я сразу охрипшим голосом.
Глава 3
Азазель примчался на черном коне, я все отчетливее вижу, что это даже не магия, а нечто более древнее, словно падший ангел научился подчинять себе первобытный хаос и лепить из него хотя бы эти средства передвижения.
Я встретил его у ворот замка, он красиво осадил коня на дикой скорости.
- А-а, - сказал я, - легок на помине!.. Нет, не поминал, но так говорят, чтобы сделать приятное.
- Что?
- Приятное, - повторил я. - Тебе же стало приятно?.. Нет?.. Почему нет?.. Значит, недостаточно еще потерся между людьми. Ничего, мы тебя еще оботрем… Нет, я в самом хорошем смысле. Какие новости?
Он соскочил на землю, конь тут же растворился в воздухе, оставив привкус звездной ночи, а сам Азазель с тяжелым вздохом опустился на огромный валун.
- Вельзевул, - сказал он с огромной неохотой, - Вельзевул… Я думал, он умнее.
- Умнее тебя?
- Умнее Михаила.
- Уперся?
- Как баран.
- Понятно, - ответил я. - Михаил, вот уж тупоголовый красавец, не возжелал не то что сотрудничать, но даже консультироваться с Вельзевулом, а тот в свою очередь, чтобы не уронить достоинство, поступил симметрично…
- Точно. Два барана!
- Намучаемся с ними, - сказал я с тревогой.
- Это точно, - повторил он.
- Михаил готов к вторжению? С легионом?
- Готов, - сообщил он. - Сейчас все четверо верховных архангелов и четыре второстепенных выстраивают небесное воинство. Михаил заявил, что без всякой помощи и поддержки со стороны Вельзевула со всем войском начнет проникновение и облачение плотью. Ему нужен только портал.
- Десантирование и развертывание войск в боевой порядок, - перевел я на более понятный и такой родной язык. - Он что, настолько ревнив к чужой славе? Все равно же все будут считать его единственным победителем!
Он нахмурился, покачал головой:
- Нет, просто не хочет якшаться с мятежником.
- Люцифер давно не мятежник!
- Для Михаила нет слова «давно», - объяснил он. - Для него весь ад все еще заполнен мятежниками и преступниками. Хотя какая разница?.. Лишь бы сокрушил и растер тех в пыль, это главное.
Я пробормотал:
- Но морду набьют.
Азазель насторожился:
- В смысле?
- Потери три к одному, - объяснил я. - Наступающих к обороняющимся. А если те хорошо и заранее укрепились, то может быть и десять к одному. Не знаю, там уже все зависит…
Он подумал, хмыкнул:
- Нам нужна победа, как ты говоришь, одна на всех, и за ценой не постоим?..
- Да, - согласился я, - особенно когда платит Михаил.
На востоке неожиданно заблистал яркий, как мощная электросварка, свет. Я прищурился, прикрыл глаза ладонью, но, к своему изумлению, рассмотреть так ничего и не мог.
Азазель заметил мои попытки, буркнул:
- Это Серафиэль.
- Ангел?
- Серафим, - ответил он нехотя. - У него голова орла, но от него, как видишь, такой свет, что даже другие ангелы не могут его увидеть. Разве что Метатрон…
- Метатрон, - пробормотал я. - Человек по имени Енох сумел стать выше всех ангелов, архангелов, серафимов и херувимов.
