На этот раз прошел, как через плотный туман, сам не поверил такой легкости.
Сэр Жерар вошел в кабинет, не дожидаясь зова. Окинул меня внимательным взглядом, но плащ Каина принял такой парадный вид, что император счел бы за честь набросить его на плечи, а что из ножен торчит рукоять меча Вельзевула, поймет только тот, кто видел меч властелина Ада.
- Ваше Величество…
- Отбываю, - ответил я тепло, - увидимся после великой битвы с Маркусом.
- Ваше Величество?
- Удержите, - велел я, - государственный корабль на плаву, дорогой друг! Это ваша задача. Трудная, знаю. А завалы разгребем, когда вернусь.
Он покачал головой:
- Это нечестно, Ваше Величество. В бою я должен быть с вами.
Я улыбнулся:
- А вдруг обойдемся без драки? Вдруг просто недоразумение? Я же по натуре миротворец! Ненавижу войной получать то, что могу взять без всякого мордобития!
- Ваше Величество, - ответил он невесело, - а кто бы отказался? Разве что совсем уж… Мне отвернуться?
- Вы мой государственный секретарь, - ответил я. - Самый доверенный в кабинете. Вы знаете то, что не следует знать другим. Но даже вам не покажу всего.
Он проговорил осторожно:
- Но сейчас вы облачаетесь для опасной битвы… еще не с Маркусом?
- Сэр Жерар, - ответил я со вздохом, - под кем лед трещит, а под нами ломится. Сперва нужно подавить мятеж восставших… три ха-ха!.. ангелов в аду. Там светлые и темные вместе. А давить будем тоже с темными и светлыми, но нас больше, так что если не шапками, то трупами закидаем, ангелов не жалко.
Он отшатнулся, шокированный:
- Ваше Величество?
- Мы слишком доверились посредникам, - пояснил я горько. - Церковь - это посредник между нами и Творцом. Она в общем-то толкует его слова и законы правильно, однако в своем понимании, потому с течением времени все больше и больше уходит в сторону от тех слов и законов, что вписаны в этот мир.
- Ваше Величество?
- Мы обязаны сами читать священные книги, - пояснил я. - Нельзя все передоверять священникам. Лютер был прав, ох как прав!.. Ведь там записано, что Господь создал мир, отдал его человеку, объявив его наследником, и заставил ангелов поклониться! А это значит, ангелы должны повиноваться нам, сэр Жерар.
- Ваше Величество!
Я с укором посмотрел на его испуганное и шокированное лицо.
- Вот-вот, они ж такие могущественные, исполненные величия, сверкающие! Как такие могут повиноваться жалкому человеку? Мы сами себя умаляем. Хуже того, сами ангелы в конце концов, не получая от человека указаний, поверили, что они выше. Я говорю не о мятежных, те отказались сразу, а о тех, кто сверг Люцифера с небес.
Он смотрел с ужасом.
- Ваше Величество… на этот раз вас ждет жестокое и немедленное поражение. Ангелов нельзя себе подчинить!
- Почему? - спросил я. - Ладно, я не смогу, но если сошлюсь на повеление Всевышнего?
Он ответил со вздохом:
- Всевышний создал настолько совершенный мир, что все в нем должно идти без Его вмешательства. Если вынужден будет проявить в чем-то себя, то это же должен как бы признаться, что не сумел что-то сделать правильно?
- Рассуждаете верно, - признал я с тревогой, - но все же я надеюсь. Во всяком случае, выиграю неизмеримо много…
- …если повезет, - договорил он.
- Да, - согласился я, - элемент удачи тоже нельзя сбрасывать со счета. Но, мне кажется, Господь творил мир, пренебрегая простой логикой. Иначе сейчас бы в нем царствовал Сатана.
Он поклонился, молча вернулся в свою комнату. Я выждал, слушая, как он усаживается в скрипнувшее кресло, мои руки чуть дрогнули, когда пальцы коснулись черной короны, но задержал дыхание и начал как можно отчетливее представлять долину отца Миелиса.
Глава 3
Зеленый холм все так же окружен тройным рядом копейщиков, за ними готовые к стрельбе лучники, а на вершине страшно блещет в немыслимой и жуткой красоте снежно-белая башня, нечеловечески прекрасная, похожая по форме не то на початок кукурузы, не то на сахарную голову.
Дизайн ушел слишком далеко от нынешних представлений о красоте, даже мне чаще всего кажется зловеще уродливой и лишь иногда странно и настолько недостижимо прекрасной, что начинает болезненно ныть в груди.
За моей спиной стены Штайнфурта, я повернулся к нему и через несколько минут уже входил в главный городской собор. В залах торжественная тишина, из высоко расположенных окон на пол падают широкие косые лучи света.
Отец Дитрих отечески раздает пастырские наставления молодым священникам. Я скромно постоял в сторонке, наконец он отпустил их и повернулся ко мне.
Я поцеловал ему руку, почтительно усадил на скамью и, дождавшись позволения, сел рядом.
- Глаголь, сын мой, - разрешил он.
- Отец Дитрих, - сказал я, - похоже, Господь в самом деле ценит и любит нас, если возлагает на плечи одну задачу за другой, и каждая тяжелее предыдущей.
Он взглянул с беспокойством:
- Что-то еще?
- Помните, - сказал я, - как в прошлый раз мне довелось разглагольствовать… нет, просто глаголить о преступной группировке среди ангелов? В которую вовлечены некоторые из правоохранительных структур? То бишь из небесных ангелов, призванных бдить, тащить и не пущать?
Он кивнул:
- Помню.
- Я переговорил с некоторыми из правоохранительных, - сказал я. - Выяснилось, верха не в курсе. Теперь сами негодуют и готовы помочь в ликвидации преступников во время ареста и предполагаемой попытки если не сопротивления, то к бегству.
Он сказал с облегчением:
- Прекрасно! Это облегчает.
- Трудность в том, - сказал я, - что ангелы не могут убивать ангелов. Им дано только повергать, низвергать и низлагать, но ниже ада спихнуть некуда. Потому зримо, что война прежними методами зайдет в тупик!.. Если, конечно, будет вестись традиционными негуманными и малоэффективными способами.
- Продолжай, сын мой.
Я перевел дыхание, заговорил с подъемом, которого не чувствовал, но изображать уже научился:
- Но если ввести в бой абсолютное оружие, исход сражения будет иным.
Его лицо стало строже.
- Абсолютное… Если ты о…
- Вы угадали, - ответил я. - Предполагаю бросить в бой самый страшный резерв: человека!.. Кстати, ангелы ада это уже сделали, освободив содержащихся там преступников и приняв в свое войско за обещание дать им право убивать и грабить священников и насиловать монахинь.
- Кощунство, - произнес он с негодованием.
